ШОК-Н-ШОУ

Когда Григорий думал, что все участники проекта «Звездолет» после убийства поэта Вени Молочника дрожат от страха за свою жизнь и ближе к ночи запираются на все замки, он был неправ. Сережа Петров, он же Ежик, не дрожал и не запирался. Он не понимал панического настроения, охватившего, за редким исключением, всех ребят. Смерть поэта потрясла его не меньше, а может быть, и больше остальных, но он был твердо уверен, что ничто никому не грозит. Это ему грозит. Но не насильственная смерть, а статья уголовного кодекса. И надо было ему обнаружить мертвого Молочника первым! Ладно бы обнаружить, так ведь он сдуру признался в этом следователю. А тот в него и вцепился. Как в самого реального подозреваемого. «Ага, Сергей Иванович, а зачем вы к убитому приходили? А отпечатки-то пальчиков на пистолете, найденном на месте преступления, ваши! Как вы это можете объяснить?» Как-как… Дуростью своей он может объяснить отпечатки! И ведь как будто никогда сериалов не смотрел и классических детективов не читал. И смотрел, и читал. А за пистолет схватился. Затмение, что ли, на него нашло? Вместо того чтобы подумать и ноги поскорее сделать, ему захотелось узнать, сколько такая изящная пушка, валявшаяся на ковре неподалеку от убитого, может весить. Исследователь чертов. Вот теперь и объясняй в следственном изоляторе. Нет, до следственного изолятора дело не дошло, Марфа Король грудью встала на защиту Ежика — ограничились подпиской о невыезде. Но ведь это до поры, пока съемки не закончатся. А закончатся, забудет про него Марфа, и поедет Сергуня-Ежик лес валить и песнями своими блатных ублажать. И компьютерные игрушки начальникам на зоне ставить. Следователь именно так Сережкину перспективу и определил. «Ничего, — говорит, — не пропадешь. Певцы и компьютерщики на зоне в цене и в относительном авторитете. Ты, главное, ни сейчас, ни на суде особо не запирайся, чтобы срок тебе по минимуму установили. Закон, конечно, для всех един, но судьи тоже люди. Упертые да нераскаявшиеся их очень раздражают. А раздраженный судья всегда какую-нибудь дополнительную статью в деле углядит. Да и следователь, знаешь, тоже человек. Может семь листков бумаги на постановление истратить. Может и двадцать семь, если руки чешутся… работы просят. А может всего пару-тройку, когда настроение хорошее, и душа в парк культуры и отдыха стремится, на травку».

В общем, все прямым текстом объяснил. Но ведь не убивал Сережка. Не в чем ему каяться и признаваться. А следователь на побережье зачастил. Подозревал Ежик, что не служебным рвением частота его визитов объясняется. А внезапно открывшейся возможностью на творческую телевизионную кухню поглазеть. Служитель закона уже и у Барчука успел автограф выклянчить, и с визажисткой Ангелиной подружиться, и со многими девчонками по пляжу под ручку прогуляться, и у Марфы Король поинтересоваться, не нужны ли в ее шоу толковые юристы. Ушлый следователь и искусством интересующийся. А последние три дня он на беду Сергея и вовсе в пансионате поселился. Мол, так ему удобнее следствие вести. Администратору ничего не оставалось, как номер ему выделить. И теперь, как только заканчиваются репетиции и съемки, он Сергея на допрос вызывает. Или сам к нему заявляется. И ведь все ему Сережа уже рассказал. Так нет же, следователь по новому кругу начинает спрашивать. А что он может нового поведать? Ничего. Потому что поведал все, что мог и как на духу.