Шоколад с перцем, или От любви бывают дети

Колени у меня подогнулись, коснувшись края кровати, и Картер, крепко держа меня в руках, бережно и медленно опустил меня на постель. Спина увязла в воздушном зефире, а сверху полыхало тело Картера. Рукой, плотно обвившей мою талию, он слегка приподнял меня, чтоб мы оба могли во весь рост уместиться на постели. Мои ноги обхватили его бедра. Взяв в свои ладони его лицо, я наклонилась, чтобы поцеловать его. Поначалу поцелуи были нежными и ласковыми, но быстро сделались другими. Потвердевшая плоть легла в ложбинку между моих ног и призывно пульсировала, отчего мое белье вмиг сделалось влажным. Картер слегка шевельнулся, и я застонала прямо в его раскрытый рот. Звуки, случайно вырвавшиеся у меня, должно быть, послужили сигналом для Картера. Ответ последовал незамедлительно. «Все системы в работе», потому как его язык чуть ли не весь оказался у меня во рту, а то твердое, что скрывалось в джинсах, сильно вжалось в меня. Мои руки скользнули под его футболку. Тепло его гладкой кожи мгновенно согрело мои охладевшие ладони, гладившие его живот и грудь. Я вскинула руки еще выше, стянула через голову футболку с его тела и отшвырнула ее в сторону.

Опершись на руку, он приподнялся надо мной. Его ладонь легла на нижнюю часть моего живота, пальцы проникли под мою футболку. Он смотрел на свою руку, медленно подбиравшуюся по животу к ложбинке меж грудей. Я схватилась за низ футболки и потянула ее вверх, выгнув спину, стянула ее и бросила на пол. Его ладонь охватила округлости грудей, рвущихся на волю из красного кружевного лифчика. Глубокий вздох сорвался с моих губ, веки опустились, а голова откинулась назад, когда моя грудь исчезла в его ладони, скользнувшей под красное кружево.

– Какая же ты красивая, – прошептал он, нежно сжимая ладонь. Не успела я и охнуть, а его пальцы уже рванули, сбрасывая, край лифчика, голова устремилась вниз, теплые влажные губы обхватили мой сосок и втянули его в рот.

Тут мне пришел конец. Руки мои сами взлетели ему на плечи, ногти впились в кожу: его язык не мог насытиться. А я-то ведь и знать не знала, что есть нерв, напрямую идущий у меня от соска прямо в интимное местечко! Елки-палки! Всякий раз, стоило ему начать ласкать меня там, внизу, по телу разбегалась приятная дрожь, пробиравшая до костей, отчего я попросту теряла разум.

– На тебе слишком много одежды. Да-да… слишком… много, – бормотала я, расстегивая пуговицу и молнию на его джинсах. Он нехотя оторвался от меня, встал рядом с кроватью и одним движением стянул брюки с трусами. Вот неожиданность! Я чуть не поперхнулась, расстегивая свои джинсы.

Наконец-то я добралась до самого сладкого – вот и его сокровище, его могучий мощный член, который скоро окажется во мне. Большой ли он на вид? Трудно сказать. Может, это все от освещения? Девчонки, размер не имеет значения! В спальне не должно быть такого яркого света, как в гримерной театра, а то вдруг моя попа покажется ему еще больше?

– Не спи, замерзнешь, любимая! Ты меня вгоняешь в краску, разглядываешь в упор. Не гипнотизируй его! Признаюсь сразу, он малоопытен, бедняжка. И ни на какие трюки не способен, так что, надеюсь, ты не ждешь, что он примется жонглировать или еще что, – с улыбкой сказал Картер, склоняясь и поддевая пальцами пояс моих джинсов с трусиками. Потом он неспешно стал стягивать их, высвобождая ноги.

«Не думай про шрам от кесарева или про шовчики вокруг него. Не будешь думать о них – их как будто и нет».

Блин, сейчас он меня увидит голой! Может, если бы в сторону смотрел или глаза закрыл, я лучше выглядела бы. Как в какой-нибудь дурацкой рекламе: «Опусти глазки, отмотай кадрик назад, пшикни дезодорантом, которого ты достойна, а теперь смотрите – я супермодель»!

– Извини. Мне интересно, есть ли у тебя разрешение на ношение оружия и уместится ли эта штука во мне, – пошутила я, ловко прикрывая руками шрам, тянувшийся по верху небольшого треугольничка оставленных на лобке волос. Ладно, признаюсь: я не шутила. Как, едрена-печь, в прошлый раз эта штука ухитрилась залезть в меня и почему на следующее утро я не враскоряку ходила?

Картер сразу же угадал причину моих метаний и убрал мои руки, прижав их по бокам.

Если я еще больше втяну живот, то мышцу потяну.

– Прошу тебя, не прикрывайся. Я люблю каждую частицу твоего тела, – искренне попросил он, потом опустил одно колено на кровать рядом с моим бедром и нежно поцеловал меня в шрам от кесарева. Неужели он полюбил каждую частицу моего тела до того, как Гэвин растянул его, как резинку на рогатке? Само собой, воспоминания о той ночи и о моем теле были у него смутными, зато, вполне уверена, он заметил, что тогда моя попа не была похожа на карту рек неизвестного материка. У беременности свои «прелести», что и говорить. По моей испещренной стриями попе Картер мог бы тайны географии изучать! Но, кажется, он шутить был не намерен.