Шоковая терапия

Вероятно, мама услышала наши шаги на лестнице, и в тот момент, когда мы уже почти форсировали последний пролет, дверь квартиры внезапно распахнулась. Нам в лицо ударил яркий сноп электрического света, и я удивлением обнаружила на пороге отца, вооруженного мощным фонариком.

–Узнаю, что за падла опять лампочку сперла, башку отверну! – громогласно рыкнул отец и уже совсем другим тоном добавил, – здравствуйте! Добро пожаловать! Это, как его, а вот – хэллоу!

–Добрый вечер! – по-английски поздоровался Игон, толком не видимый из-за алого облака благоухающих роз, мобилизовал весь свой словарный запас и с чудовищным акцентом выдал, – привет!

–Привет! – нарисовалась в коридоре неуместно разряженная в пух и перья сестричка и не иначе, как с целью продемонстрировать свои выдающиеся лингвистические познания, кокетливо промурлыкала, – Good Evening!

Взгляд Илоны в этот миг неотрывно сфокусировался на цветах, и я лишь сейчас сообразила, что раскошеливаться на розы и для нее тоже, мой гость принципиально не стал. Несколько секунд во мне яростно сражались мстительное ликование и чувство вины за украденное у сестренки кольцо: я тайно радовалась, что Игон не удостоил потенциальную свояченицу букетом, но ни на мгновение не забывала, за чей счет проводится банкет. Если история с ломбардом все-таки всплывет, сестренка припомнит мне каждую мелочь, так что, пусть пока спит спокойно.

–Игон принес розы для тебя и мамы! – по-английски сообщила я и насильно сунула иностранцу злосчастные цветы, – он отдал мне подержать твой букет, пока у него самого были заняты руки. Пожалуйста, познакомьтесь: Игон, это моя сестра Илона, Илона – это Игон.

–Очень рад знакомству! – Игон растерянно вручил розы расплывшейся в улыбке сестричке, осторожно пожал недвусмысленно протянутую для поцелуя руку, и моментально переключил внимание на выплывшую из кухни маму, – а это вам!

–Спасибо! – безмерно обрадовалась мама, полной грудью вдыхая исходящий от букета аромат. Ну еще бы, это ей не пионы с дачного участка или три тюльпанчика на восьмое марта, на розы Игон, однозначно, не поскупился.

–Мои родители, Анна и Алексей, – уверенная, что употребление отчества мой иностранный год навряд ли осилит, я представила родителей по именам, – мам, пап – это Игон!

–Марта, скажи ему, пусть проходит в зал, чего в коридоре торчать! – попросила мама, – дай ему плечики под куртку, а я пока цветы в вазу поставлю. Жалко, если такая красота завянет. Эй, а обувь! Марта, куда он в уличных башмаках по чистому? Что за свинство такое? Или у него носки дырявые?

–Игон, извини, но дома у нас принято разуваться, – торопливо просветила я непонимающе воззрившегося на возмущенную маму иностранца, – возьми тапочки!

–Окей! – стушевался Игон, – я не подумал…

–Ерунда! – отмахнулась я, – всё нормально! Это делается из соображений гигиены. К сожалению, наши улицы никто не моет шампунем, и мы стараемся не тащить грязь в квартиру.

–Довольно неудобно, зато практично, – резюмировал Игон, обувая заношенные тапочки, – после Европы мне будет сложно привыкнуть, но каждый раз, когда мне захочется остаться в ботинках, я буду вспоминать негодующий взгляд твоей мамы. Ну что, пойдем раздавать подарки?

За накрытым столом чинно восседал подозрительно спокойный Никитка, одетый в полосатый матросский костюмчик, и стоило нам с Игоном зайти в комнату, как племяннику тут же спрыгнул со стула, выпрямился по стойке смирно и заученно выдал:

–Hello, uncle Egon!

Иностранец по-взрослому поздоровался за руку с раздувшимся от гордости Никиткой и с ухватками заправского Дедушки Мороза, то есть, простите, Санта Клауса, извлек из пакета заветную коробку. Племянник завизжал от счастья, а наблюдавшая за сей мизансценой Илона захлопала в ладоши. Цепким взглядом профессиональной хищницы она сразу вычислила, что Никитка получил не банальную машинку, а нечто подороже, и невольно прониклась к Игону уважением.

–Ой, это мне? – картинно всплеснула руками сестричка, когда из пакета появился кашемировый палантин и на ломаном английском рассыпалась в благодарностях, а Игон тем временем уже вручал кожаные перчатки маме и набор для подледного лова отцу. Никитка резвым козликом скакал по всему залу, мама умилялась подаркам, отец беспрестанно жал Игону руку, а мы с Илоной обменивались улыбками, причем сестричка посматривала на моего «жениха» с заметным интересом.

На фоне броской красоты Илоны моя внешность с трудом тянула даже на «скромное очарование», однако, я почему-то совсем не волновалась, что сестренка уведет у меня Игона одним взмахом длинных ресниц. Сложно сказать, на чем была основана эта странная уверенность, но я твердо знала, что Игону нужна я. И все бы ничего, но я упорно не понимала, зачем он так стремится привязать меня к себе, покупая подарки родственникам, игнорируя мое безобразное поведение в «Рандеву» и обещая совместный отдых в Австрийских Альпах.