Шоссе Петля

Наталья чиркнула зажигалкой и глубоко затянулась, пуская дым ноздрями.

- Ты не созрела, чтобы проверить лестничную клетку? – спросила она.

- Нет, ни в коем случае! – вздрогнула Гуля. – Еще скажи – байкера проверить.

- И как, по-твоему, мы выдержим еще двенадцать дней?

- Мы не выдержим, - обреченно ответила Гуля. – Я – точно не выдержу. Если начну биться башкой об стену, свяжи меня простыней.

- Неплохая идея, - одобрила Наталья. – Простыней у нас аж четыре комплекта, плюс пододеяльники, плюс занавески… нет, занавески не подойдут, старые. В принципе, можем сварганить канат и спуститься вниз. НПК «Апейрон» может идти нахрен со своим контрактом. Я им не крыса лабораторная.

Гуля пожала плечами.

- Наташ, извини, но ты несешь ахинею. Я просто молчу о том, что мы не умеем вязать простыни в узлы. Я только напоминаю тебе, что это девятый этаж. А я больше метра на руках не проползу. Я художница, а не матрос дальнего плавания. Посмотри на мои руки, если сомневаешься.

Наталья посмотрела на свои.

- У меня синяки, как ты за меня вчера держалась, - сказала она. – Хватка у тебя мертвая, когда приспичит. Ладно, проехали. Дурацкая идея. Ну, допустим, одна из нас доберется до низу, не разобьется. Кто там ждет? Допустим, не разобьемся обе, и дальше чего? Пешком обратно через квартал? КТО нас догонит?

- Наташ, скажи мне правду, - попросила Гуля. – Наташ… Ты думаешь, он может… встать?

Наталья прикурила новую сигарету от бычка и затушила его водой из-под крана. Бросила в раковину.

- Нет, я не думаю, что он может встать. Я думаю, он уже встал. Вылез из своего гроба. И ты думаешь то же самое. И наверняка это так и есть.

***

Мне удалось получить характеристики обеих участниц проекта «Лазарь-2010»: на Яковенко – из ИТК, на Алимову – из больницы, в которой ее откачали после попытки покончить с собой.

Я не профессиональный психолог, но, по-моему, эти женщины идеально подходили для эксперимента, при котором объективная реальность ставится в зависимость от человеческого сознания. Внушаемость, мнительность, симптомы паранойи, неспособность критически анализировать простейшие факты – всё это так или иначе свойственно большинству людей, но у них превышало все допустимые нормы. Удивительно, как они задолго до проекта не очутились на принудительном лечении: обе шли по жизни, как по краю пропасти…

Для Гюльнары Алимовой уже второе пробуждение в квартире на девятом этаже стало переломным моментом. Реальность стремительно от нее ускользала, и она не могла ее удержать. Но вот Наталья (Натаха-приблуда) еще упрямилась и по-своему что-то раскладывала по полочкам. Самый разумный аргумент так и напрашивался, и, сопротивляясь из последних сил, Яковенко пустила его в ход.

***

- Актёр, - произнесла Наталья, бездумно глядя куда-то за окно. Дождь лил не переставая.

- Что-что? – переспросила Гуля.

- Актёр хренов, - со злостью рявкнула Наталья, щуря близорукие глаза. – Вот тебе и весь эксперимент. Если ты выглянешь в скважину, то увидишь актёра. Он бродит туда-сюда из квартиры на лестницу, и на роже у него толстенный грим, и заплатка, как у того, на лбу, но это актёр.

- А байкер что же?

- Байкер полеживает себе, где лежал. Мы ведь хату не осматривали, так? Они спрятали актёра, может быть, в ванной, или на балконе. Нам только показали мертвеца.

- А почему актёр не мог лежать прямо в гробу? Зачем столько сложностей?

Наталья нахмурилась.

- Не лежал. То есть, трупак там есть, к гадалке не ходи. Запашок аутентичный. Вряд ли такой новый спрей – «Аромат могилы гнойной»…

- Наташа, не надо про могилы. Очень тебя прошу.

- Гуль, ты ничего не жрала из холодильника? – резко спросила Наталья.

- Нет... – опешила Гуля. – Мы же договорились. Только то, что с собой принесли.

- Чай-кофе тоже наши?

- Да ясный день, я ихний паёк подальше в буфет задвинула. А что?

- А то. Мы обе будто галлюциногенов обдолбились. На полном серьезе базарим о ходячих мертвяках. Причем – заметила? – по барабану, что они не ходят. У нас одно на уме – как бы он до нас не добрался.

Гуля налила в чайник воды, зажгла конфорку.

- Мне тут пришло в голову, - сказала она. – Ведь очень много таких случаев. Только в глуши. В забытых Богом сёлах, где нет церкви, и людей мало. Когда кого-нибудь хоронят… он приходит в ночь и стоит у ограды. Об этом даже пишут в газетах. Но обязательно в желтых, потому что федеральная пресса такой материал не примет. А желтой прессе не верит никто, даже оголтелые фанатики. Потому что если бы кто-то такое задокументировал, со всеми доказательствами, то это… это…

- Это было бы слишком круто, - подсказала Наталья.

- Да. Слишком круто, - кивнула Гуля.

- Если такое, как ты мне втираешь, где-то случалось, врубаешься, что это значит? Это значит – мы ни черта не знаем о том, как весь этот мир устроен. Мы с тобой не знаем и долбанные ученые тоже не знают. Слышь, давай успокаиваться помаленьку. Мы городские девчонки. И мы не в деревне. В городе. В своей среде.