Шотландец в Америке

Вид у Габриэль стал такой, будто ее ударили, — девушка сжалась, оцепенела. Да, она солгала, но что же он все время тычет ее носом в лужу, точно беспомощного котенка? Впрочем, и у котят есть коготки.

— Искал приключений, — сказал он, стараясь разрядить обстановку, — искал приключений, а не только хотел подработать. Хотел узнать Запад так, как мало кто его знает.

Частично это была правда, но Дрю не мог при этом удержаться от насмешки над собой.

— Разве ты не знаешь, девушка, что шотландцы обожают все американское?

Габриэль удивленно нахмурилась:

— Почему?

— Потому что мы стары, а вы молоды. Мы утратили все свои возможности, а у вас все впереди. Англичане захватили практически все наши земли и полагают, что независимость — это недостаток. А вы считаете ее добродетелью.

Это был довольно высокопарный ответ, и Дрю немало забавлялся такой манерой разговора — еще и потому, что избавлял себя от необходимости отвечать на сугубо личные вопросы.

Он украдкой глянул на небо — непроглядная чернота заметно посерела. Скоро встанет солнце.

Дрю опустил глаза — рука его по-прежнему сжимала руку Габриэль. Рыцарственным жестом, усвоенным еще в детстве, он поднес ее ладошку к губам и поцеловал — более долгим поцелуем, чем требовали приличия. Увы, этот поцелуй только усилил его жажду. Проклиная себя за чересчур джентльменское поведение, Дрю отрывисто сказал:

— Пора отправляться в путь.

Габриэль колебалась, не сводя с него своих колдовских глаз, черные влажные ресницы придавали ей какой-то беззащитный вид. Шотландец неохотно выпустил ее ладонь — правая рука у него все еще болела и не могла поднимать тяжести. Зато он предложил девушке свою левую руку и помог ей встать с земли с такой легкостью, точно Габриэль Льюис весила не больше перышка.

Да, она выглядит такой слабой и беззащитной… Дрю внезапно вспомнил о муже сводной сестры. Если Габриэль и впрямь в опасности, Бен сумел бы ей помочь.

— У меня есть друг, — медленно проговорил он, — стряпчий из Денвера, а в прошлом — шериф, и причем один из лучших. Он тебе поможет. Человек, исключительно достойный доверия.

— Шериф? — негромко повторила она.

— В первом же городе ты можешь сесть в дилижанс, — добавил Дрю, — денег у меня на это хватит, и…

— Нет! — отрезала Габриэль и, поняв, что невольно нагрубила, продолжала уже мягче:

— Спасибо, но… Я просто не могу… Я никому сейчас не могу верить. И ты не знаешь… какой это страшный человек…

В ее глазах мелькнуло уклончивое выражение, и все сомнения Дрю вспыхнули с новой силой. Девушка опять съежилась, опустила взгляд. Шотландец сразу понял, что она лжет и что ее история тоже отчасти ложь. И все же — что за важная или опасная причина вынудила хорошенькую женщину переодеться в мешковатое тряпье и остричь волосы? Что за беда заставила ее предпочесть тяготы и опасности кочевой жизни?

— А ты… сдержишь свое обещание? — осторожно спросила Габриэль.

Дрю понимал, что не должен этого обещать, но не мог поверить, что девушка лжет из-за какой-то неблаговидной причины. Сейчас надо попридержать язык, но не спускать с нее глаз. Да, черт возьми, он так и эдак с нее глаз не спустит — теперь, когда знает, что скрывается под этой ее бесформенной одеждой и гримом.

— Как я и сказал вчера — некоторое время я буду молчать. Большего обещать не могу.

Габриэль прикусила губу, хотела что-то сказать — но шотландец приложил палец к ее губам.

— И если я узнаю, что ты мне соврала… в чем-то очень важном, — добавил он тихо, — ты убедишься, что я отнюдь не джентльмен.

Надо отдать ей должное — Габриэль не дрогнула. И теперь Дрю оставалось лишь гадать, сумел ли он припугнуть эту сумасбродку.

Он направился к кустам, где была развешана мокрая одежда. Она еще не просохла, но Дрю до чертиков надоело вести себя, как положено джентльмену.

— Через пять минут отправляемся, — бросил он сухо. — Успеешь собраться?

— Да.

Она говорила тихо, но уверенно.

Другие женщины провозились бы со сборами полдня, но ведь Габриэль — не такая, как другие.

Нет, не Габриэль, а Гэйб Льюис. Ему снова придется привыкать к этому имени.* * * Габриэль казалось, что день тянется бесконечно. Времени для разговоров у них почти не было, да к тому же шотландец ясно дал понять, что к беседам не расположен.

Странное ощущение возникло у Габриэль: словно она потеряла друга. Отвергнув его, по-видимому, совершенно бескорыстное предложение насчет денег и возможности обратиться к бывшему шерифу, она каким-то образом пробудила в нем подозрения. Или, может быть, Дрю просто испытывал ее? И она, Габриэль, это испытание не прошла.

Ссадины и кровоподтеки — следствие долгой верховой езды — тоже причиняли Габриэль нешуточные мучения, но с этим она худо-бедно справлялась. Отчуждение Дрю переносить было куда труднее.

Габриэль снова попыталась убедить себя, что всего-навсего играет роль, как ей часто приходилось делать на сцене… но каждый раз, как она встречала холодный взгляд золотистых глаз Камерона, его насмешливую ухмылку, сердце у нее сжималось. И больнее всего было вспоминать, сколько раз он называл ее лгуньей.