Шотландский узник (ЛП)

— Ее зовут Битти Митчелл. Одна из горничных леди.

— Действительно, — тупо сказал Грей, но сразу понял, что это прозвучало невежливо, и поспешил загладить вину. — Я поздравляю вас.

— Спасибо, но вы поторопились, — сказал Фрейзер. — Я еще не говорил с ней. Формально, я имею ввиду. Но есть… то, что можно назвать намерением.

Грей чувствовал себя, словно наступил на грабли, которые подскочили и ударили его по носу. Это было последнее, чего он ожидал — не только в свете социальных различий, которые должны существовать между лэрдом и горничной (хотя мысль о Хэле и Минни на фоне обгорелого ковра мелькнула в его мозгу), независимо от того, как низко упало благосостояние лэрда; но именно из-за сильного чувства, которое, как полагал Грей, Фрейзер питает к своей покойной жене.

Он немного знал ту горничную по своим визитам в Хелуотер, и она была благообразной молодой женщиной, но совершенно… обыкновенной. Первая жена Фрейзера была совершенно исключительной.

— Иисусе, англичанин. Не нужно так смотреть.

Он понимал, что не успел скрыть свое потрясение. И еще больше он был поражен тем, что изо всех сил пытался скрыть это чувство; он не должен удивляться, даже, если это было… В конце концов, жена Фрейзера давно умерла, а он был мужчиной. И давно был один.

Лучше жениться, чем волочиться, как говорят, цинично подумал он.

— Желаю вам всяческого счастья, — сказал он очень формально.

Они подошли к воротам Александры. Ночной воздух был пропитан мягкими ароматами смолы и дыма из дымоходов, далекими запахами города. Грей снова был шокирован, почувствовав сильный голод, смешанный с чувствами стыда и облегчения, что он остался жив и здоров.

Они опоздали на ужин.

* * *

— Вам принесут ужин на подносе, — сказал Грей, когда они поднимались по мраморной лестнице. — Я должен буду сообщить Хэлу, что сказал Боулз, но вам уже нет необходимости участвовать во всем этом.

— Есть или нет? — Фрейзер выглядел очень серьезным в свете фонаря, висящего перед дверью. — Вы будете говорить с Реджинальдом Твелветри?

— О, да. — мысль о неизбежном визите всплыла из глубины его сознания во время недавней беседы и не покидала его; она висела над ним, как гиря на паутинке, дамоклов меч. — Завтра.

— Я пойду с вами, — голос шотландца звучал тихо, но твердо.

Грей глубоко вздохнул и покачал головой.

— Нет. Благодарю вас… мистер Фрейзер, — сказал он и попытался улыбнуться. — Я пойду вместе с братом.

Глава 36

Teind[52]

На следующее утро братья Греи отправились исполнить свой долг перед Реджинальдом Твелветри. По возвращении они оставались такими же мрачными и молчаливыми; Грей вышел в оранжерею, Хэл, не сказав никому ни слова, убрался в свое бумажное логово.

Исполненный сочувствия к братьям Греям и братьям Твелветри, Джейми направился к своему любимому креслу в библиотеке, вынул четки и произнес несколько молитв, призывая мир в души всех участников драмы. В конце концов, иногда полезнее бывает предаться в руки Божьи, признав бессилие человеческое.

Он обнаружил, что прервал молитву, отвлекшись на воспоминание о братьях Греях, идущих рядом плечо к плечу. И на мысли о Реджинальде Твелветри, носившем траур по двум потерянным братьям.

Он потерял своего брата в раннем возрасте: одиннадцатилетний Вилли умер от оспы, когда Джейми было шесть. Он не часто думал о Вилли, но боль утраты всегда была с ним, как и шрамы на сердце от других потерь. Он позавидовал братской близости Греев.

Воспоминание о Вилли напомнило ему о другом Уильяме, и его сердце немного воспряло от этой мысли. Жизнь забирает у вас дорогих людей, но иногда одаряет новыми привязанностями. Айен Мюррей стал ему братом после смерти Вилли; когда-нибудь он увидит Айена снова, а пока осознание, что он существует на свете и присматривает за Лаллиброхом утешала его. А его сын…

Он обратился с молитвой к Богу — скоро он увидит Уильяма снова. Будет рядом с ним. Он сможет…

— Сэр.

Сначала он не понял, что дворецкий обращается к нему. Но Насонби настойчиво повторил:

— Сэр. — и когда он поднял глаза, увидел серебряный поднос, на котором дворецкий протягивал лист шероховатой серой бумаги, запечатанный несколькими каплями воска с оттиском большого пальца.

Он взял конверт с кивком благодарности, убрал четки и отнес письмо наверх в свою комнату. У окна он раскрыл конверт и обнаружил послание, выведенное с тщательной элегантностью, так не вяжущейся с грубым материалом.

«Shéamais Mac Bhrian,[53] приветствую вас…» Остальное было по-ирландски, но звучало достаточно просто, чтобы понять: «Господи Боже, Мария и Патрик, примите меня, Тобиаса Мак Грегора из Куиннса в Порткерри».

В нижней части страницы была проведена аккуратная линия, с несколькими квадратиками поверх нее, а под ней написано «Аллея Виверры». Один из квадратиков был отмечен крестиком.