ШОУ

Однажды утром Виэру вызвал охранник: «К вам пришли». Она и не поторопилась встать из-за компьютера, где набирала текст очередного пресс-релиза. Посетителей было много, часто приносили счета за рекламу, приходили всяческие инспекторы, просители, курьеры. В эти ранние часы артисты отсыпались, рабочие убирали мусор, нанизывая на специальные трезубцы использованные билеты и обертки от мороженого, фантики и фольгу, оставшиеся от вчерашнего вечера.

Утреннее солнце, под лучи которого она выбралась из полумрака офиса, ярко освещало пирамиду шатра. Свет отражался от ванильной поверхности туго натянутых покрытий, отбрасывал блики, на которые было трудно смотреть даже в темных очках. От этого зеркального блеска еще гуще скапливались тени вокруг. Они сгущались в высокой траве, окружающей дорожки, вымощенные розовой тротуарной плиткой. В конце одной из тропинок стоял Виктор Ч.

Более неожиданного посетителя трудно было себе вообразить. Привидение из прошлого выглядело в атмосфере Шоу чужеродно и безвкусно. Оно привнесло в лучезарное утро отчетливый привкус тревоги и горечь вчерашних поражений – как неумело приготовленный коктейль, где спирт перебил вкус отборных продуктов. Безразмерная белая футболка, костяные очки, редкая бородка, неизменная сигарета во рту – всё это никак не вписывалось в чувственную явь, которой уже напитался воздух вокруг Шоу, в мир грез, которые радужными струями омывали Виэру всё это время.

– Ты как здесь?

– Достало всё, – сквозь зубы произнес Виктор, отвернувшись при этом.

Даже элементарного сочувствия Виэра не смогла из себя выжать. Никакого сопереживания проблемам, которые еще недавно были для них общими. Виктор был редактором того самого издания, где она работала, и которое прославилось своей нетерпимостью к политике руководства, обнажая правду, без которой все-таки плохо живется на свете. Последний материал – о подковерных договоренностях и дележе портфелей, а также стоимости каждой из этих позиций – стал последней каплей в терпении администрации, и, соответственно, точкой в карьере Виктора Ч.

И если она смогла, вспомнив собственные старые увлечения, отключиться от политики, как от переменного тока, просто выдернув штепсель из розетки, то Виктор ничего другого делать не умел – только бороться с несправедливостью. Даже понимая свою обреченность, он не подстраховался другой профессией, женой, детьми, родителями. Тем более счетом в банке. И это органическое одиночество делало его проницаемым для всех бед мира.

Еще издалека увидев Виктора, она подумала: как он похож на того оленя, что приготовлен на заклание.

– Совсем туго приходится? – выдавила из себя Виэра.

Она давно заметила за собой, что боится заразиться несчастьем и поэтому избегает всякого рода больных и неудачников. И теперь она даже не подошла к Виктору на более близкое расстояние и не обняла, не поцеловала его по-дружески. Чтобы не надышаться невзначай его бедами. Чтобы они, словно прилипчивая зараза, грипп или герпес, не передались ей и не смяли ее крахмального самодовольства.

– Не то слово. Классика жанра, – сказал он, усмехнувшись, – ни друзей, ни денег. Ты на письма не отвечаешь, смс от тебя не получаю… Вот я и приехал.

«Ты же сильный парень, – подумала Виэра, – ну что так скис…». А вслух спросила, включив знакомый алгоритм и вспомнив, что когда-то была стремительной и точной в вопросах.

– Что конкретно тебе инкриминируют?

– Не сегодня-завтра дадут подписку о невыезде. А потом, по-видимому, «закроют». Шьют нарушение закона о прессе – подтасовка, сама понимаешь. Наркотики подбросили в машину – еле отбрыкался. Жесткий диск дома изъяли.

Он смачно сплюнул и выкинул вслед окурок.

«Как это всё далеко… в дальней дали… в скучной серой бессмысленной тягомотине, в этой нелепой борьбе даже не за место под солнцем»…

Виэра обернулась на шатер, как бы ища поддержку в его тонких, подверженных всем ветрам стенах, таких, тем не менее, надежных на поверку. Она испытала желание подпитаться от призрачного мира своих сегодняшних иллюзий, защищаясь от того мира, где иллюзий лишают насильно – как девственности.

– Идиоты. И что будешь делать?

«Какой помощи он от меня ждет? Что я могу, слабая женщина?» – она любила иногда вспомнить об этом, прикинуться таковой в своих собственных глазах.

– Думаю, поеду в провинцию, затеряюсь. Там ведь нужны здоровые и непьющие борцы с несправедливостью, – усмехнулся Виктор, поправляя сумку на плече. – Я просто так приехал. Хотя, если ты согласишься, можем поехать вместе.

Он спрятал глаза и произнес свое предложение, глядя куда-то в сторону – в сторону далекого, уже проснувшегося, шумящего и жующего города.

– А если всерьез, мне предложили место главного редактора в одной захолустной газете. Зато очень старой. С хорошей репутацией.

– Нет, Виктор, я не поеду… с журналистикой покончено: ни она мне, ни я ей не нужна.

– Напрасно ты так. Про тебя всё время спрашивают, звонят – все тебя потеряли.

– Главное, чтоб потеряли те, кому мы успели крови попортить.