Шоу Фрая и Лори

СтивенАх, мистер Симнок, вы меня сегодня очень огорчаете. Я сейчас сбегаю за какао, а когда вернусь, давайте обойдемся без этих глупостей. Ей-богу!

Стивен уходит.

Хью( Ему в спину) Визгливая давалка и вонючка в придачу. Никогда не видел, как писает женщина, ни разу. Жизнь прошла даром.

Стивен( Возвращается) Ну вот, мне удалось перехватить в вестибюле миссис Гидеон с подносом. Так что, вот оно, ваше какао, и не говорите потом, что вы невезучий, какао вы нынче получите раньше всех.

ХьюУраа!

СтивенВидите, отличная все-таки штука, верно?

ХьюКакао.

Стивен

Да. Правда, тут один нехороший мальчик нехорошие слова говорил, верно?

ХьюПрости меня, Брайан. Правда, прости.

СтивенТо-то же. Стоит вам увидеть какао, вы сразу становитесь как шелковый. Уж и не уверен, следует ли вам его нынче давать.

ХьюНу пожалуйста, Брайан.

СтивенЛадно, держите. Так-то оно лучше, верно?

ХьюОчень вкусное какао.

Стивен«Берентс», самое лучшее.

Стивен улыбается в камеру.

СтивенГолосом из телерекламы

Старое доброе какао «Берентс». Всегда под рукой. «Оригинальное», или «Новый Берентс» придумано специально для зрелых, нюхнувших жизни людей. Содержит натуральные добавки из мощных барбитуратов и героина.

Хью, блаженно улыбаясь, отключается.

Голые

Стивен и Хью в каком-то запустелом месте. Вокруг черно. Хью на мониторе, Стивен вживе.

СтивенБоюсь, нам придется попросить, чтобы вы немножко потрудились, леди и джентльмены, и помогли нам. Напрягли ваше, так сказать, воображение.

ХьюВот именно. Для того, чтобы мы смогли сыграть следующую сценку, леди и джентльмены, нам требуется только одно: вообразите нас обоих голыми.

СтивенДа. Простите, что обращаемся к вам с такой просьбой. От себя можем сказать, что мы с Хью намеревались пойти до конца и действительно оголиться, но нам не хватило средств.

ХьюВот именно. Боюсь, что бюджет передачи этого просто не выдержал бы. Ну да ладно.

СтивенА теперь, дабы помочь вам выстроить в воображении нужную картину, могу сказать, что действие сценки происходит в церкви.

ХьюВот именно. Стивен будет играть епископа.

Стивен

А Хью будет играть на органе.

ХьюОрганиста.

СтивенЧто?

ХьюЯ буду играть органиста.

СтивенОрганиста? Ну да. Но ты же и на органе будешь играть?

ХьюНет. Не буду. Я буду играть органиста, который не умеет играть на органе.

СтивенО Господи. Прости. Прости. Ну конечно. Я опять все испортил?

ХьюПо правде сказать, да.

СтивенПростите, леди и джентльмены.

ХьюИ лучше бы вы все перестали, наконец, воображать нас голыми.

Стивен

Да, завязывайте с этим. Кончайте. Я сам кругом виноват. Извините. Черт.

Соски

Стивен обращается к мистеру и миссис Публика

СтивенЛеди и джентльмены, думаю, за эти недели мы достаточно хорошо узнали друг дружку и это дает мне право сделать небольшое признание. Я вовсе не хочу смутить вас таковым. Меняоно не смущает, а ведь именно я сбираюсь открыть вам душу. Дело в том, что я не совсем таков, каким кажусь. Вы видите перед собой человека, которого я с присущей мне добротой назвал бы прелестнейшим существом, да так оно, в сущности, и есть. Однако, и вот тут я попросил бы вас оказаться людьми в редкостной степени милыми, я обладаю одной странной особенностью, которая, по моему ощущению, делает меня, говоря со всей присущей мне мягкостью, существом небесным и почти божественным. Как и у все возрастающего в наши дни числа людей, к моей груди приторочены два соска: вот здесь и, в несколько меньшей мере, здесь, однако, — и это образует особенность, заставляющую меня выглядеть отчасти менее упоительным, нежели обычно, — в то время, как вот этот, Невилл, розов, бодр и обладает всеми достоинствами, каких только можно пожелать, другой, он у меня вот тут, его зовут Шейлой, окрашен в ярко-голубые тона и испытывает что-то вроде юношеского разочарования в жизни. Ну вот, на этом я, со ставшей уже привычной для вас гладкокожестью и златобедростью, позволю себе закруглиться. Вы были терпеливы, обманчиво привлекательны и на удивление угодливы. Я же счастлив тем, что был с вами столь баснословен. Благодарю вас.

Беседа о языке

Стивен и Хью оживленно беседуют в телестудии — во всяком случае, Стивен оживлен чрезвычайно.

ХьюХорошо, давайте поговорим вместо этого о гибкости языка — о лингвистической эластичности, если угодно.

СтивенМне кажется, я уже говорил, что наш язык, английский…

ХьюНа котором мы, судя по всему, говорим…

СтивенВ той мере, в какой мы на нем говорим, да, безусловно, определяет нас самих. Мы определяемся нашим языком — хотите определяться, пожалуйста, ради бога, валяйте.