Шпана

Он попробовал и двумя руками, но сказал, что одной ему удобнее, и наконец, выстрелил. Пуля вошла почти что рядом с моей.

— Можно ещё раз? — спросил он с горящими глазами.

— Харэ, — отрезал я, — патроны надо экономить, — и отобрал у него оружие.

— Ну а теперь давай рассказывай, что мы далее делать будем, — спросил расстроенный брат, — обещал же. А то есть уже хочется, сил нет.

Если честно, есть и мне тоже очень хотелось, со вчерашнего дня я, кроме половинки луковицы и полкраюхи, ничего в рот не брал. Но будем всё-таки действовать по плану.

— Сейчас идём на Гребни, поговорим с этим твоим смотрящим… Чижиком что ли? Заодно и еды добудем. А потом вернёмся и будем присматривать жильё, такой у меня вот план.

— Я что-то никак в толк не возьму, — ответил брат, — ну поговоришь ты с Чижиком, ну даст он тебе подзатыльник или чего похуже, а дальше-то что?

— Вот с этим, — я потряс револьвером, — не даст. Кстати бери второй, засунуть его надо вот сюда, — и я показал, как правильно его расположить за поясом сзади, — курок взводи только перед выстрелом и целься в ноги, ни в коем случае не выше, а то потом хлопот не оберёшься. И вытаскивай его только по моей команде, не раньше. Всё ясно?

Брату было всё ясно, и мы потопали по досчатому настилу второго моста на остров, называющийся в народе Гребнёвские пески… почему пески, понятно, но почему они Гребнёвские и при чём тут гребни, я хоть убей, никогда не знал. Народ всё прибывал и прибывал, временами приходилось проталкиваться вперёд через довольно плотную толпу. Я шепнул Лёшке, чтобы следил за пистолетом, а то вытащат, не дай Бог, он понял и одну руку начал держать за спиной… молодец.

Ваньку Чижика мы довольно долго искали, странствуя между сараями, лабазами и железными баками, ими был застроен весь этот остров, имеющий в длину полный километр. Нашёлся он через час почти наших поисков — сидел в окружении таких же оборванцев, как он сам и как мы, и раздавал замусоленные карты с едва различимыми на них дамами и валетами.

— О, — обрадовался он, увидев нас, — щас кто-то получит по шее — опять вы по моей территории ползаете, засранцы?

— Сам ты засранец, — смело сказал я, — и щас ты получишь по шее, а не мы, понял?

Чижик аж задохнулся от возмущения, потом совладал наконец с собой и сделал широкий шаг в нашу сторону со словами «ах ты так, да я тебя!», но я вовремя вытащил из-за пояса наган.

— Ты погоди, Чижик, посмотри лучше, что у меня есть, — и я покрутил наган картинным жестом на пальце правой руки. — Чо, не нравится? Тут семь пуль, хочешь одну получить? Так я сразу выпишу, не сомневайся.

Чижик притормозил, и по лицу его было понятно, что он сейчас усиленно соображает, что к чему. Все его соображалки наконец-то вылились в такие слова:

— Да ты гонишь, чмо, нашёл где-то пугач и пришёл меня пугать им! Он у тя ваще без пуль наверно!

— Хочешь проверить? — абсолютно хладнокровно спросил я, — ну смотри.

И я взвёл курок и пальнул в сторону железного бака, который стоял тут справа неподалёку. Звук был достаточно громкий, чтобы понять, что всё это работает, и вдобавок к нему присовокупился визг рикошета пули от железа.

— Следующая пуля твоя, — заверил я Чижика, — убивать я тя не стану, не за что пока, но в ногу всажу точно. Можешь выбрать в какую — в правую или в левую.

Чижик явно испугался и выпендриваться перестал.

— Слы, ты, я ухожу, но мы ещё встретимся.

— Стоять, — ответил я, — мы ещё не закончили. Теперь Гребни моя территория — увижу тя здесь, замочу, понял? А теперь иди… точнее беги.

И Чижик припустился со всех ног.

— А к вам, пацаны, — обратился я к игрокам в карты, — у меня никаких вопросов нету. Кто хочет, может пойти со мной, у нас на том берегу жильё есть, — приврал я. — Кто не хочет, свободен, но сначала карманы выверните.

Пацаны посовещались и ко мне подошли двое, один назвался Петькой, другой Пашкой.

— О, да вы как два апостола, один Пётр, другой Павел. А вы чего? — спросил я у оставшихся троих.

Те угрюмо вывернули карманы — ничего особенно интересного там не обнаружилось, но половину всех съестных припасов я реквизировал.

— Да, если не все слышали, то Гребни с сегодняшнего дня мои, ходить вы тут можете, но попрошайничать или ещё чем промышлять, это нет. Увижу — побью. Свободны.

--

А мы вернулись через мост обратно на правый берег, а там прошли чуть направо, где утром лазили. Из того, что нам по дороге после мельницы встретилось, надо было найти бесхозный дом, найдём — отлично, а не найдём — будем выгонять постояльцев-хануриков, объяснял я по дороге брату.

— А как же мы их выгоним, они ж поди все здоровые и выше нас в два раза… — спросил Лёха.

А Петька добавил, что дома-то у нас, оказывается, нет никакого, а ты говорил…

— Не боись, Петруха, с оружием мы всё быстро сделаем, — ответил я.

Первые три попавшихся дома я забраковал, уж очень они непрезентабельными и перекошенными были, а вот четвёртый, немного в глубине оврага, уходящего куда-то на Ямские улицы, был более-менее, с целыми крышей, окнами и дверями.

— Вот этот пойдёт? — спросил я у Лёхи.

— Ничо так домушка, — авторитетно заявил он, — я б в такой пожил.