Шпаргалка для ленивых любителей истории – 2. Короли и королевы Франции, 987–1498 гг.

То есть сначала-то все шло гладенько: через очень короткое время, уже в ноябре 1193 года, ассамблея епископов дала Филиппу Второму разрешение на развод с датской принцессой. Причина? Да вы сами легко догадаетесь: родство. По этой причине, как я уже говорила, можно было в пять секунд развести кого угодно из высшей знати. Рим, однако, развод не поддержал и через два года признал его незаконным, не усмотрев в генеалогии молодоженов никакого недопустимого родства. Но Филипп на мнение Церкви наплевал. Ингеборга так и жила в далеком монастыре, причем обращались с ней очень плохо и содержали почти как в тюрьме. А ведь она не знала ни французского, ни латыни, так что и поговорить нормально ни с кем не могла. Считается, что она даже не понимала, чем провинилась перед королем и почему ее отослали. Впрочем, некоторые авторы пишут, что латынь юная датчанка все-таки знала, а в монастыре постепенно овладела французским.

Королю нужен еще один наследник, на всякий случай, для подстраховки. Но кто же согласится выйти замуж за человека, который так поступил с предыдущей женой? Слухами-то земля полнится, и Филиппу отказывали все, кому он делал соответствующие предложения. Когда с самыми заметными высокородными особами королевской крови ничего не вышло, король Франции снизил уровень притязаний и начал искать среди тех, кто попроще. И наконец выбрал себе третью жену. Ею стала 20-летняя Агнесса Меранская, на которой Филипп женился в 1196 году. Датский король натурально обиделся, счел себя оскорбленным и пожаловался папе римскому: дескать, какая еще Агнесса, когда он на моей сестре женат? Папа встал на сторону несправедливо обиженных и повелел Филиппу выгнать новую жену, а Ингеборгу вернуть и жить с ней как положено доброму супругу. Филипп требование проигнорировал. Тогда Рим в 1199 году отлучил Филиппа от Церкви. Не дождавшись результата и потеряв терпение, папа в 1200 году наложил на Францию интердикт, а это, как вы уже знаете, штука крайне неприятная и весьма суровая, чреватая не только душевными травмами и правовыми неудобствами (например, нет венчания – нет и законнорожденных детей, все брачующиеся вынуждены жить во грехе и рожать бастардов, а из-за этого провисают и вопросы наследования), но и ослаблением народной поддержки, а то и бунтами. Нельзя оставлять людей без духовного окормления, это может закончиться очень печально. И дело тут не только в том, что народ страдает от отсутствия слова Божия. Раз церкви закрыты и таинства не совершаются, значит, в рай все равно не попасть: ни тебе покаяться в грехах, ни отпущения получить. Так ради чего напрягаться? Что так, что эдак – окажешься в аду, а это означает, что «все можно». Воровство и разбои, насилие и убийства – все расцветает пышным цветом. Поскольку покойников нельзя отпевать, гробы с незахороненными мертвецами скапливаются на улицах, трупы гниют, распространяют зловоние и заразу. Когда заканчивается древесина для гробов, умерших оставляют завернутыми в простыни. Разве удивительно, что в 1200 году началась чума? Люди боятся выходить на улицу, чтобы не подцепить инфекцию и не стать жертвой очередного разудалого бандита. Хуже того: население Франции винит во всем короля и его новую жену, проклинает Агнессу и называет ее ведьмой. Все эти прелести красочно описаны в романе Юлии Андреевой «Тюремная песнь королевы» об Ингеборге Датской, так что сами можете почитать, если станет любопытно.

И Филипп сделал вид, что вернул Ингеборгу. На Вселенском соборе бил себя кулаком в грудь, лил слезы и изо всех сил изображал раскаяние. Ингеборга поверила, духовенство в искренности короля не усомнилось. Интердикт сняли. И король немедленно снова упрятал датскую принцессу в монастырь. Правда, некоторые источники утверждают, что не в монастырь, а в замок Этамп, но это уже не столь важно.

В течение нескольких лет начиная с 1196 года духовенство добивалось соблюдения прав Ингеборги, а король преспокойненько продолжать жить с Агнессой, которая бесперебойно рожала королю деток: сначала дочку, потом сыночка, а к моменту наложения интердикта была беременна в третий раз. К сожалению, третьи роды закончились в 1201 году смертью и роженицы, и младенца, который прожил всего несколько дней. Говорят, король очень любил свою третью жену и сильно горевал в связи с ее утратой. Через несколько месяцев после кончины Агнессы Филипп добился, чтобы папа узаконил детей, рожденных не то в браке, не то в греховном сожительстве.

Ингеборга прожила практически в заточении еще 12 лет, и только в самом начале 1213 года Филипп разрешил ей вернуться, потому что ему потребовался союз с папой римским и нужно было срочно прогнуться перед ним. После этого еще 10 лет она жила с Филиппом «как сестра с братом», то есть женой была чисто номинальной. В конце концов Филипп признал, что поступал с ней несправедливо, и даже отписал в завещании некоторую сумму денег. После смерти короля вдовствующая королева Ингеборга удалилась от двора и остаток жизни провела в аббатстве.