Шпион

Соломин с самого начала знал, что перед ним не безобидный турист, а кто-то иной. Этот жук вовсе не собирался сдаваться его ребятам, и если бы не Анюта… Соломин покачал головой: «Девчонка работает в управлении без году неделю, а как ловко завалила тренированного мужика!» Да, если бы не Анюта, этот Торн сам бы положил всех в «Макдоналдсе». Нунчаки, что выпали у него при задержании, он явно носил не для красоты и не спину чесать. Если человек берет такое грозное оружие, то он наверняка знает, как с ним обращаться. А тот, кто владеет нунчаками, тот сумеет продержаться и против армии боксеров.

Соломин вдруг вспомнил, что именно Павлов, давно занимавшийся всякими восточными хитрыми единоборствами, и показал всему их курсу пару кат с нунчаками из экзамена на третий дан. Впечатлило всех, даже бессменного преподавателя рукопашного боя полковника Цупаченко, которого, казалось, уже ничем удивить было нельзя. А всего-навсего два обрубка, связанные веревочкой.

«Вот тебе и бедные китайские, или, точнее, окинавские, крестьяне…»

Соломин глянул на часы — время! Взял папку с надписью «Дело» и вышел в коридор, где его стойко дожидался консул Йоргенссен.

— Господин консул, прошу вас, проходите за мной. Сейчас мы захватим переводчика и будем готовы к общей встрече.

Они двинулись по коридору, и у одной из дверей Соломин остановился, но не успел он ее открыть, как навстречу ему выпорхнул маленький человек. Ростом он был с ребенка, но по усам было ясно, что перед вами взрослый мужчина лет тридцати двух. Усатый коротышка вытянулся перед Соломиным:

— Товарищ полковник, капитан Конарев. Переводчик с английского и норвежского.

Соломин пожал его маленькую, но очень твердую руку.

— Пошли, капитан, с нами. Третьим будешь! — пошутил он, снова двинулся по коридору и, извиняясь, обратился к консулу: — Если придется работать с вашим соотечественником по делу и дальше, то мы постараемся доставлять его к нам. Чтобы не бегать к нему через все управление в изолятор. Но пока вот приходится…

Консул что-то ответил, а Соломин вдруг ясно осознал, что на самом деле все это многословие лишь способ замаскировать, спрятать от самого себя грызущую его совесть. Он был виноват перед Артемом. Вот и весь сказ.

Доверитель

Едва дверь за конвойным захлопнулась, Артем представился:

— Здравствуйте. Меня зовут Артем Андреевич Павлов. Я ваш адвокат. Пригласил меня консул. Но решать окончательно вам.

Он улыбнулся, а потенциальный подзащитный огляделся, осмотрел стены, окно, оба стола, стулья и протянул руку Павлову:

— Меня зовут Торн. Торн Джоханссон.

— Простите, — перебил Артем. — Все же как правильно? Джоханссон или Йоханссон?

— Джоханссон, Джоханссон, — закивал норвежец, — я так привык. Так что привыкайте и вы.

— Нет проблем, — согласился Артем, — по мне хоть Карлссон!

— Ну-ну. Так вот, господин адвокат, надеюсь, работать придется нам вместе недолго, а это недоразумение скоро разрешится. — Подзащитный почесал небритый подбородок. — Кстати… как тут можно получить предметы гигиены? Мыло, пасту, крем, бритву?

Артем покачал головой.

— С этим, думаю, сложновато. Бюджет не выдерживает. Но все это можно передать официально. Либо купить. Правда, это целая история. Нужно положить деньги на ваш личный счет, — он улыбнулся, — вот вы попали в следственный изолятор, а не знаете, что у вас уже есть свой личный счет. Туда можно перевести или положить деньги. А затем списывать их по мере приобретения каких-либо нужных вам вещей. Например, тот же крем после бритья или бритва. Есть кто-то, кто может положить вам деньги на счет?

Подзащитный ухмыльнулся.

— Навряд ли. Папаша и мамаша уже не нуждаются в земных материальных ценностях, а жена — далековато. Да и вряд ли она обрадуется известию, что ее муженьку нужно переводить деньги в секретную тюрьму в Москве.

Он снова ухмыльнулся, и Павлов невольно отметил, что кое-какие знания о Лефортове у подзащитного имелись и до посадки. Видимо, начитался книжек бежавших диссидентов. Типичный стереотип.

«Но почему его определили в Лефортово?»

Это странное обстоятельство не давало Павлову покоя. Он уже чувствовал, что не все будет так легко и просто с этим рядящимся в шкуру норвежского викинга ирландцем или шотландцем. Павлов внимательно наблюдал за его поведением и мимикой. По виду он, конечно, смахивал на южного норвежца, которые в давние времена привозили себе жен из Инглитерры и Руси, отчего и были похожи на их коренных жителей. Но вот эта типичная ирландская привычка выдвигать челюсть и щерить глаза выдавала «норвежца» с головой. Шотландцы тоже так делали, но в речи «норвежца» не слышалось неистребимого шотландского пришепетывания и свистящих звуков.

«Ты, друг, все же ирландский барбос, хоть и Торн Джоханссон, — думал Артем, — ну, да это не мое дело. Хотя уже становится моим. Посмотрим, что скажет нам следователь…»

— Хорошо, — кивнул он. — Если некому передать, я скажу консулу. Пусть позаботятся, а то негоже человека без необходимых туалетных принадлежностей содержать.

Подзащитный поблагодарил его сухим кивком и сразу же выдвинул следующее требование: