Шпион

Соломин нехорошо улыбнулся:

— Ваш сосед-норвежец… спровоцируйте его на драку.

Рахим задумался. Пока предложение выглядело вполне деловым.

— Он что — должен нанести мне телесные повреждения, чтобы укатать его по статье?

Следователь улыбнулся.

— Ну, это в идеале. Пока просто затейте драку и вызовите конвой, если он сам не вызовет. Мы его переведем в штрафной изолятор за нарушение порядка.

Рахим задумался. Задание было весьма простым и очень соблазнительным. Хотя он, конечно же, понимал, что значит перевод в ШИЗО. Для многих это оборачивалось возбуждением нового уголовного дела, и даже если ты входил в эти стены не виновным ни в чем, выходил ты уже не на волю, а в лагерь.

— Договорились. Но мне нужно подтверждение от моего следователя.

Соломин глянул на часы.

— Конечно. Он придет минут через пять, но в принципе я с ним этот вопрос уже перетер. Проблем не будет, я думаю.

Рахим старательно подавил рвущуюся изнутри счастливую улыбку. Он и мечтать не мог о таком везении.

Крыса

Томми так и бродил в полусне по знакомым лондонским закоулкам и снова возвращался к Вестминстерскому аббатству. Мысленно оглядывал церковь Святого Петра, что по праву считается самым высоким культовым сооружением Британских островов. Навещал капеллу Генриха Восьмого и, конечно же, усыпальницу Исаака Ньютона. Именно к нему, великому земляку, доказавшему законы всемирного тяготения, он часто приходил в реальности — чтобы еще и еще раз прочитать эпитафию на надгробии, которую уже выучил наизусть. Пожалуй, Ти Джей хотел, чтобы нечто подобное изобразили потомки на его скромной могиле: памятник, бюст наверху и слова:

«Здесь покоится сэр Исаак Ньютон, дворянин,

который почти божественным разумом первый доказал с факелом математики движение планет, пути комет и приливы океанов.

Он исследовал различие световых лучей и проявляющиеся при этом различные свойства цветов.

Пусть смертные радуются, что существует такое украшение рода человеческого».

Ах, как хотелось Ти Джею — Томасу Джонатану Хоупу, потомку великого разведчика Сиднея Рейли, услыхать хоть пару слов, похожих на эти вечные строки.

— Пусть смертные радуются, что существует такое украшение рода человеческого, — повторил Ти Джей вслух и открыл глаза.

В камеру как раз заводили вернувшегося от адвоката сокамерника-стукача Рахима. Второй сосед делал вид, что спит, и поделиться мыслями было попросту не с кем. А между тем… Ти Джей усмехнулся. А между тем сегодня был день его рождения.

— Happy birthday!

Рожденный в начале зимы, он не любил свой день рождения и старался на это время скрыться куда-нибудь подальше. Впрочем, немногочисленные родственники Томми и так не знали его телефонов и почтового адреса. Но сегодня Ти Джей особенно не был доволен тем, как движется этот особенный день, ибо впервые в жизни он не распоряжался даже своим местонахождением, а провести именины в тюрьме…

Томми вскочил и, едва не задев плечом Рахима, прошелся по камере.

— Эй, смотри куда прешься, рожа! — неожиданно нервно отреагировал сосед по несчастью и стукач по совместительству.

Томми отодвинулся и размеренно заходил из угла в угол. Ему остро не хватало движения. Он никогда, например, не стеснялся бегать и считал бег одним из важнейших видов спорта. Если бы не его крепкие ноги и здоровые легкие, он не вышел бы здоровым и невредимым из многих передряг в своей совсем не безоблачной карьере. Как правило, полицейские — во всех государствах — пренебрегают подобной истиной и не уделяют должного внимания тренировкам. Они словно не понимают, что именно бег вырабатывает выносливость и уравнивает шансы на победу в гонке с преступником.

Томми улыбнулся. Самым забавным ему казался тот факт, что именно кросс во всех курсах подготовки работников полиции и правоохранительных органов является первым и главным экзаменом на сдачу квалификационных экзаменов. Но во всех странах и системах ленивые ожиревшие полицейские заставляют понижать стандарт и нормативы.

— Слушай, перестань маячить перед глазами! — раздраженно рыкнул Рахим. — Запарил уже! Бегаешь из угла в угол, словно крыса!

Ти Джей приостановился. «Крыса» во многих культурах было словом оскорбительным, но он уже почуял в интонации Рахима некий надрыв, словно тот отрабатывал заданное на дом упражнение. Пожалуй, с обучением своего сокамерника вежливости можно было и подождать.

Хохлома