Шпион, который спас мир. Том 2

Рост поставок на Кубу советского оборудования порождал в Вашингтоне подозрения и споры. 31 августа Кеннет Китинг, сенатор от республиканцев из Нью-Йорка, заявил в сенате, что имеются доказательства присутствия на Кубе советских ракетных установок. Китинг настоятельно призывал Кеннеди принять меры и предложил, чтобы Организация американских государств направила на Кубу группу экспертов для расследования. Вскоре Китинг предпринял кампанию против администрации Кеннеди, обвинив ее в сокрытии факта присутствия на Кубе советских наступательных ракет. Он так и не раскрыл источник своей информации и отказался документально обосновать свои обвинения, которые, тем не менее, стали главным козырем в кампании, предпринятой в связи с выборами в Конгресс. Несколько лет спустя, вспоминая обвинения Китинга, Дик Хелмс сказал, что он был уверен, что Китинг «блефовал, основываясь на сообщениях кубинских беженцев. Я подробно изучил его обвинения, потому что меня ежедневно допекали вопросом о том, откуда Китинг черпает свою информацию. Сенаторам, как известно, и не такое сходит с рук»^{143}.

4 сентября советский посол Анатолий Добрынин позвонил генеральному прокурору Роберту Кеннеди. Президент использовал своего младшего брата Бобби для передачи частных сообщений и для улаживания сложных и деликатных дел. Таким образом президент имел возможность доводить до сведения общественности свои мнения и тревоги, обходясь без прямого президентского вмешательства. Бобби Кеннеди рассказал Добрынину «о глубокой озабоченности президента тем, что происходит» на Кубе. Добрынин сказал генеральному прокурору, что президенту не следует беспокоиться, потому что он, Добрынин, получил от Никиты Хрущева поручение заверить президента Кеннеди, что на Кубе не будет размещено ни ракет класса «земля — земля», ни каких-либо иных наступательных вооружений. Добрынин также сказал брату президента, что наращивание советского военного потенциала несущественно и что Хрущев не предпримет ничего, что могло бы нарушить отношения между США и СССР накануне президентских выборов. Председатель Хрущев, объяснил Добрынин, любит президента Кеннеди и не захочет поставить его в затруднительное положение^{144}. Добрынин передал аналогичные сведения референту из Белого дома Теодору Соренсону и представителю в Организации Объединенных Наций послу Эдлаю Стивенсону. В тот же день, получив информацию от своего брата, президент Кеннеди сделал заявление о том, что нет никаких данных, подтверждающих присутствие на Кубе «наступательных ракет класса «земля — земля» или какого-либо другого заслуживающего внимания наступательного потенциала». «Если бы дело обстояло по-иному, — предупредил он, — возникли бы самые серьезные проблемы»^{145}

.

Хрущев продолжал проводить политику обмана. В сентябре в официальном советском заявлении было сказано, что «Советскому Союзу нет необходимости перемещать свое оружие, предназначенное для отпора агрессии и нанесения ответного удара, в какую-нибудь другую страну, например на Кубу». Советское заявление призывало Соединенные Штаты «не утрачивать самоконтроля и трезво оценить, к чему могут привести их действия»^{146}. В тот же период Георгий Большаков, сотрудник КГБ, работавший в Вашингтоне в качестве советника по вопросам информации «под крышей» советского посольства, и редактор журнала «Советская жизнь», сказал Роберту Кеннеди, что на Кубе наступательных ракет не имеется. Большаков встречался с Хрущевым и Микояном в Пицунде, на берегу Черного моря, когда они отдыхали там в середине сентября, и Хрущев поручил ему заверить президента, что «ни одна ракета, способная поразить цель в Соединенных Штатах, не будет размещена на Кубе». Микоян добавил, что на Кубе размещаются только оборонительные ракеты класса «земля — воздух»

^{147}.

Единственным из старших членов администрации Кеннеди, подозревавшим Хрущева в размещении на Кубе наступательных ракет класса «земля — земля», был директор ЦРУ Джон Макоун. 10 августа, подвергнув тщательному анализу фотографии, сделанные с самолета У-2, и секретные разведывательные донесения, включавшие материалы Пеньковского и наблюдения кубинских агентов за тем, что, по-видимому, было ракетами, которые разгружали с судов и перевозили далее на грузовых автомобилях, Макоун продиктовал меморандум президенту Кеннеди, выразив уверенность в том, что «на острове монтируются установки, предназначенные для запуска наступательных ракет»^{148}

. Несмотря на предостережения референтов, которые рекомендовали опустить в меморандуме выражение уверенности до тех пор, пока информация не будет полностью подтверждена документально, Макоун настоял на своем. На заседании Национального совета безопасности 17 августа, на котором присутствовал президент, Макоун заявил, что Советы, несомненно, размещают на Кубе ракеты «земля — земля». Госсекретарь Дин Раск и министр обороны Роберт Макнамара высказали мнение, что потенциал имеет чисто оборонительный характер^{149}.