Шпион по призванию

– Я намеревался лишь сам проститься с ней и выразить формальные соболезнования по поводу гибели ее жениха на дуэли, как будто я только что об этом узнал. Раз Атенаис был известен ваш план, она сразу же поймет, кто его убил.

– Этого недостаточно, – возразил Роджер. – Это всего лишь половина истории, которая не в состоянии предупредить Атенаис о буре, собирающейся разразиться над ее прелестной головкой в результате злобы и глупости ее брата. Я искал способ подготовить ее к отцовскому гневу, который обрушится на нее из-за меня, а ваше намерение проститься с ней перед отъездом в Бретань предоставляет такую возможность.

– Звучит убедительно. Если бы я смог увидеться с Атенаис наедине, то охотно передал бы ей ваше сообщение. Но вы забываете, что мадам Мари-Анже непременно будет присутствовать при нашей беседе.

– Ну и что из того? Она все равно узнает правду завтра утром. Нет никакого смысла утаивать это от нее. Умоляю, говорите с обеими полностью откровенно, чтобы у Атенаис было хотя бы немного времени обдумать ситуацию.

– Вы правы, – согласился виконт. – Ну, больше вам не следует медлить. Желаю вам скорого и безопасного путешествия.

– И вам того же, дорогой друг! – горячо отозвался Роджер. – Я никогда не забуду вашу доброту и надеюсь, что мы встретимся вновь при более счастливых обстоятельствах.

Двое молодых людей крепко пожали друг другу руки, потом Роджер пришпорил лошадь и быстро поскакал дальше.

Было около половины десятого, и уже совсем стемнело. Совещание назначили на десять, и Роджер сомневался, что сможет успеть за полчаса. Его беспокоило не то, что маркиз будет сердит на него за опоздание, а что совещание может оказаться кратким и решение примут до его прибытия. В стремлении наверстать время, упущенное из-за отказа де Келюса драться, он безжалостно вонзал шпоры в бока лошади.

Несмотря на полумрак, Роджер быстро миновал окраины Парижа и не щадил измученное животное даже на мощеных улицах. Часы на церкви били четверть одиннадцатого, когда он проезжал Тюильри. Спустя пять минут Роджер проскакал мимо длинной вереницы карет, стоявших у особняка Рошамбо, и свернул во двор.

Спрыгнув с взмыленной лошади, он бросил поводья конюху, выбежавшему на стук копыт, и помчался к входу в особняк.

Когда Роджер добрался до двери, его поразила внезапная мысль. Было слишком поздно подниматься в свою комнату и приводить себя в порядок перед собранием, как он планировал вначале, и хотя все это можно было проделать внизу, Роджер не мог появиться перед маркизом при шпаге. Быстро отстегнув оружие, он прислонил его к каменной стене в темном углу, где его было легко подобрать на обратном пути.

Когда Роджер вошел в холл, двое дежурных лакеев испуганно вскрикнули при виде крови на его лице, но он пробормотал, что это пустяки, и быстро нырнул в туалетную комнату. Вымыв лицо и руки и причесав волосы, Роджер попросил одного из слуг наскоро почистить его одежду и помчался наверх.

В своем рабочем кабинете он обнаружил Пентандра, обуреваемого дурными предчувствиями на его счет. Маркиз пребывал в бешенстве из-за исчезновения Роджера и велел Пентандру приготовить стол для совещания, но ответил отказом на его предложение вести протокол.

В качестве простейшего объяснения своего опоздания, ушиба на лбу и дыры на плече, проделанной в ткани шпагой де Келюса, Роджер заявил, что на него напали разбойники, и осведомился:

– Уже все прибыли? Давно началось собрание?

– Не более четверти часа, – ответил Пентандр. – Большинство прибыло еще до десяти, но архиепископ Тулузский немного опоздал.

Все, что хотел знать Роджер, – это явился ли на собрание новый премьер-министр. Взяв лист бумаги, он быстро написал:

«Монсеньор!

Приношу Вам свои нижайшие извинения за неудобства, которые могло причинить мое отсутствие. Я имел несчастье подвергнуться нападению грабителей, что лишило меня возможности явиться к Вам ранее».

Роджер сделал это из страха, что, если он не даст объяснений, разгневанный маркиз может выставить его из «зала совета», как только он там появится. Держа бумагу в руке, Роджер почти бесшумно открыл дверь комнаты, потихоньку проскользнул внутрь и быстро огляделся.

На собрании присутствовали пятнадцать дворян, участвовавшие в прошлой конференции, а также Ломени де Бриенн, архиепископ Тулузский и ныне премьер-министр Франции, сидевший справа от маркиза. Фиолетовое облачение прелата свидетельствовало о высоком духовном сане, а его алебастровая рука легко теребила большой крест с бриллиантами и сапфирами, свисавший с шеи на атласной ленте.

Когда Роджер вошел в зал, де Кастри описывал подробности военно-морских приготовлений в Бресте для захвата голландских портов. Архиепископ внимательно слушал, но маркиз, рисовавший какие-то фигуры на лежащем перед ним листе бумаги, поднял голову и сердито посмотрел на Роджера. Обойдя на цыпочках большой овальный стол, Роджер вложил свою записку в руку маркиза, низко поклонился и направился к своему столику у двери.