Шпион поневоле

Он открыл ящик стола и вытащил из запасов местного командира бутылку плохого виски. Пока он был занят, разливая выпивку, Вероника подошла ко мне ближе. В нормальных условиях я бы не сдержался, но я был так подавлен, что даже не стал её бить.

— Филипп, мне очень жаль. Я тоже любила тебя… — я и сейчас ещё тебя люблю. Но, как и все, я должна была делать то, что мне приказывают.

Я даже не стал утруждать себя ответом. Квин протянул мне бокал и я начал медленно пить — виски было очень крепким, или казалось таким, потому что я был совершенно опустошен. Видите ли, я немного романтик, и хотя звучит это глупо, мне хотелось сделать что-нибудь для Вероники — может быть даже умереть за нее. Знай я, что она с самого начала была участницей этого грязного дела, все могло быть по-другому. Мне нужно было время, чтобы свыкнуться с этой мыслью, но при этой последней встрече, когда она причинила мне такую боль, поздно было что-то предпринимать.

— Детман, — мягко спросил Квин, — где он?

Руперт был убежден, что я должен отдать ему Детмана. Если бы у него на глазах перебили всех его друзей, то минуту спустя он вернулся бы к своему допросу.

— Завтра я его доставлю, — я допил свой стакан.

— Зачем тебе беспокоиться? Мы можем забрать его сегодня вечером. Он будет в дурном настроении. Зачем рисковать зря?

— Потому что Детман — это мое дело. Я выдернул из-под него ковер — так дайте мне возможность с ним покончить. Сами вы этого не посмеете. В любом случае после этого вечера я даже почувствовал у вас с ним какое-то сходство. Он будет продан с аукциона.

Я направился к двери; теперь они не смели меня тронуть — все карты были у меня, и им никто бы не помог. Положив руку на ручку двери, я обернулся.

— Еще одно, Квин. Держи, пожалуйста, эту девушку подальше от меня, ибо если настроение у меня изменится, то я могу ей крупно всыпать.

Захлопнув дверь, я слышал, как разрыдалась Вероника. Однако это не улучшило моего настроения.

12. Похоронная команда

На следующее утро я чувствовал себя совсем иначе.

Накануне вечером радушный сержант ВВС отыскал для меня комнату и даже застелил постель, пока я сидел в кресле и сквозь дрему наблюдал за ним. В семь часов я уже спал, как убитый. Тот же самый сержант разбудил меня ещё до рассвета, поставив передо мной чашку крепкого чая.

— Сэр, вас просят спуститься вниз в комнату для инструктажа.

Эта фраза вызвала в моем воображении картину — молодые летчики, просыпающиеся перед утренним боевым вылетом на войне с немцами. Я тоже собирался иметь дело с немцем, но моя ситуация отличалась в лучшую сторону, — сержант даже разложил на столе умывальные и бритвенные принадлежности.

Лежа в теплой постели, я долго отсутствующим взором смотрел на чашку чая. Без Вероники все — в том числе и деньги, которые я собирался получить, казалось неважным. Я привык, что она всегда была рядом со мной, а когда вы привыкаете к девушке, вам становится трудно без нее. В некотором смысле труднее, чем без сигарет — здесь вы, по крайней мере, всегда можете поменять сорт. С женщинами так просто не получается.

Наконец я выбрался из постели, умылся, побрился и выпил чаю. Джинсы у меня были грязные, а рубашка пропитана потом. Походив по коридору в поисках сержанта, я нашел его в одной из комнат. Он застилал постель, весело мурлыкая какой-то мотивчик. После службы в ВВС его ждала прекрасная карьера лакея.

— Вы не могли бы найти для меня рубашку? — спросил я.

— Конечно, сэр.

Он смерил меня взглядом профессионального закройщика и вышел из комнаты. Я присел на постель, которую он только что застилал. Она была ещё теплая, и я вдруг понял, что здесь, должно быть, спала Вероника. Я узнал её духи и уткнулся лицом в подушку, чтобы снова не заплакать. Говорю вам, я был в очень плохой форме. Потом, услышав шаги сержанта, я сел на постели, тупо уставившись в угол. Сержант принес мне синюю летнюю форменную рубашку ВВС. Он даже угадал мой размер воротника, хотя в этом не было необходимости, поскольку галстук я носить не собирался.

Потом сержант провел меня по коридорам до двойных дверей, над которыми был укреплен плакат «Комната для инструктажа» и горела красная подсветка. Я толкнул двери и вошел. В комнате были Квин, Вероника, какой-то тип впечатляющих габаритов, шесть футов два дюйма ростом, с крутыми плечами, лет тридцати пяти, словно сошедший со страниц шпионских романов, а также командир базы и некто в форме ВМС. Я не силен в военно-морских знаках различия, но насколько я знаю, он вполне мог быть и адмиралом. Большинство из них пробурчали «Доброе утро», и я попытался подогреть в себе злость на Веронику.

— Пошлите кого-нибудь принести из моего самолета полетные карты, сказал я.

Однако карты уже находились в комнате. Здесь же было и оружие, конфискованное мною, и мой личный «майссер».

— У вас целый летающий арсенал, надо же? — заметил командир базы.