Шпион в Юрском периоде

Шкатулка, темная, отсвечивающая как медная, но тяжелая больше, чем если бы ее выковали из золота, странная, неведомо кому принадлежавшая до того, как попала в нечистые руки ограбленного филистимлянина, эта шкатулка вдруг просветлела, на глазах превращаясь в нечто стеклянистое, полупрозрачное, как тело морской твари медузы, не теряя, впрочем, при этом формы. Наверное, и содержимое шкатулки стало невидимым или хотя бы прозрачным, потому что изумленный Уну–Амон ничего больше не увидел, кроме очень смутного, совсем неясно поблескивающего тумана.

А потом и туман исчез”.

Шкатулка, удивился Шурик.

Что‑то я часто стал натыкаться на шкатулку.

О таинственной шкатулке, на этот раз попавшей в какую‑то книгу без начала и конца, Шурик уже слышал. От Роальда, от Врача, даже от Анечки Кошкиной. Кое‑кто, похоже, считал, что эта шкатулка находилась недавно в руках бывшего бульдозериста. Но при чем здесь какой‑то египтянин?

Шурик извлек из папки книжку.

Точнее, тетрадку, выдранную из книжки.

Никаких указаний на автора или на название книги Шурик не нашел. Зато сохранившийся текст начинался со следующих слов:

“…Рыцарь Андрэ де Дюрбуаз много слышал о мерзостях грешного города. Он слышал, например, что жители Константинополя развращены, что сам базилевс развращен, а священнослужители давно отпали от истинной веры. Они крестятся тремя пальцами, не верят в запас божьей благодати, создаваемой деяниями святых, они считают, что дух святой исходит только от Бога–отца, они унижают святую Римскую церковь, отзываясь о ней презрительно, а своего лжеимператора Мурцуфла равняют с самим Господом Богом, тогда как сей базилевс часто, забывая властительное спокойствие, отплясывает в безумии своем веселый кордакс, сопровождая пляску непристойными телодвижениями.

Грех! Смертный грех!

Город греха! Город вечной ужасной похоти!

Палец рыцаря Андрэ де Дюрбуаза как бы погрузился в прохладный металл. Вздрогнув, рыцарь оторопело уставился на шкатулку.

Дьявольские штучки!

Под пальцем рыцаря шкатулка странно вдруг изменилась. Долгий звук раздался, будто рядом вскрикнула райская птица, а может, дрогнула напряженная до предела струна, сама же шкатулка при этом начала стекленеть, мутиться, но и очищаться тут же, как воды взбаламученного, но быстрого ручья. Она как бы бледнела, ее только что плотное вещество превращалось в плоть морского животного медузы, только еще более прозрачную. Рыцарь Андрэ де Дюрбуаз увидел игру теней, стеклянных вспышек, таинственных преломлений, отблесков, то кровавых от близкого чудовищного пожара, то почти невидимых, лишь угадываемых каким‑то боковым зрением в дьявольской, несомненно, не Господом дарованной игре.

А потом таинственная шкатулка исчезла.

— С нами Бог!”

Опять шкатулка…

Интерес Лени Врача, собиравшего все упоминания о таинственной шкатулке, был неподделен.