Шпион в костюме Евы

Он вспомнил об уютном домике, который купил себе в Северной Италии на деньги, полученные после успешного выполнения предыдущего – зубодробильного и на первый взгляд невыполнимого – задания шефа. В гараже этого домика в ряд стояли «Ламборджини», «Феррари» и два «Порша». На безбрежных лугах паслись чудесные пасторальные овечки. В воздухе витал аромат флердоранжа, в небе проплывали белоснежные облака, а вода в бассейне, отделанном мозаикой, была голубой и прохладной. Он, Чен, продержался в этом раю полтора месяца. Слегка отдохнув и залечив раны, он заскучал. Его уже не радовали ни овечки, ни облачка, ни «Феррари», ни бассейн с водопадом и имитатором океанских волн. Ли Миню хотелось опасности, адреналина и новых впечатлений. Он не был создан для мирной жизни. Через семь недель после начала спокойного добропорядочного существования он предстал перед шефом и тут же получил новое задание. На этот раз Чену пришлось отправиться в Россию.

«А может, – подумал Чен, глядя на длинные ноги Евы, одетые в некрасивые стоптанные ботинки, – все дело в том, что я жил в доме один? Мне даже поговорить не с кем было. Я ходил и ходил по всем своим двадцати комнатам и не знал, чем заняться. А вот если бы рядом была женщина, которая мне действительно нравится, может, я бы и расхотел мотаться по миру».

Его закаленное в боях сердце заныло.

– Ладно, – решил он, – это будет мое последнее задание. Я получу то, что требует шеф, и уговорю Еву съездить ко мне в гости в Италию. А если она потом захочет меня покинуть, я ее запру в самой дальней комнате. Как Синяя Борода.

Чен улыбнулся. В столовую вошла высокая женщина с шикарными смоляными кудрями и талией, перетянутой корсетом. Ее губы были накрашены ярко-розовой помадой. Запах дешевых духов был такой силы, что на стол перед Ченом упал трупик бездыханной мухи. Ева незаметно зажала нос. Доцент Кондрашкина, покачиваясь на высоких каблуках, шла прямиком к столику Чена.

Люда подобрала молодого человека среди двух снежных барханов, где он пытался согреть руки огоньком зажигалки. Было уже темно, но маленький дрожащий огонек был виден издалека.

– Залезайте, – крикнула Чайникова, пытаясь перекрыть рев метели. Она уже вдоволь наплакалась, выпила валерьянки, и настроение у нее постепенно улучшалось.

– Меня не надо никуда везти, надо дернуть мою машину, она в снегу застряла, – пояснил мужчина. – А «уазик» для такого дела – самое то!

Люда вылезла из машины и, подпрыгивая от холода, подошла к сугробу, под которым угадывались очертания старенького «жигуленка».

– Надо бы сначала раскопать, – с сомнением сказала Чайникова.

– Копал. И много, – отозвался молодой человек, – машину засыпает снегом быстрее, чем я откапываю.

Метель вокруг выла и стенала.

– А почему вы не хотите поехать на такси? – спросила Люда, – давайте я вас отвезу, – тут она сделала широкий жест в сторону своего «УАЗа» с красными звездами.

Мужчина подошел к сугробу и начал разгребать снег на крыше. Через несколько секунд откопались оранжевые шашечки.

– Не могу, – пояснил он, протягивая девушке тросик, – я сам таксист. Так что, сестренка, помоги!

Кивнув, Люда принялась привязывать трос к «УАЗу».

Рита сидела перед Селедкиным в огромном кожаном кресле и болтала ножкой.

– Ну рыбка моя, – пропела девушка капризным голоском, – ты же будешь снимать кино про индюков-мутантов, правда? Назови фильм «Нашествие индюков-убийц», «Индюки-мутанты атакуют» или еще как-то, не менее оригинально. Мой брат сказал, что он написал гениальный сценарий, а ты почему-то артачишься.

И она пошевелила в воздухе пальчиками, ногти на которых были накрашены ярко-красным лаком. Невеста Селедкина вообще обожала все красное.

Режиссер стоял у окна и жадно глотал холодный воздух из открытой форточки. На мгновение он вспомнил о своей бывшей жене Люде Чайниковой – любящей, домашней, преданной, – и его охватила острая тоска.

– А нашу маму ты возьмешь в главные героини. Она обожает сниматься в кино так же сильно, как я – получать в подарок бриллианты, – добавила Рита и гнусно захихикала.

– Риточка, – попытался образумить девушку Селедкин, – ну как их сделать-то, индюков этих? Из папье-маше склеить?

– А что, – ответила невеста, – вон Джордж Лукас в своих первых «Звездных войнах» клеил. И жестянки использовал, и лампочки, и фанерки, и костюмы карнавальные. И ты так поступи! Закажи костюмы индюков, только очень страшные, с клювами, как сабли, одень в них актеров, и пусть бегают и клюются. Это и будет наш ответ Голливуду. А откажешься, так мой брат мигом фотографии, на которых ты от ревности душишь актриску, отнесет в газету и в прокуратуру. Сядешь надолго. Так что соглашайся.

Услышав эти слова, Селедкин не выдержал, попятился, скривился и рухнул прямо на колени к истошно завизжавшей Риточке.

– Воды! – застонал режиссер. – А лучше водки!

– Только после того, как ты пообещаешь снять фильм про индюков, – жестко сказала невеста, переставая визжать.

– Тогда лучше сразу цианистого калия, – отрезал режиссер.

– Только после свадьбы.

– На мое добро заришься? – зарычал Селедкин. – Хочешь наследницей стать?