Шпион в костюме Евы

Чен взял ее за руку. Буфетчица сжала его пальцы. Ли Минь задрожал от желания. Ох, если бы они были сейчас в солнечной Италии, в его доме, возле бассейна с прозрачной голубой водой! Но вокруг мела российская метель, пробирая до самых костей, а он, Чен, чтобы не нарушать легенду, жил в съемной квартире без ремонта и с ржавой ванной.

– Поехали ко мне, – прошептал Ли Минь, покрывая руку Евы поцелуями, – поедешь?

– Моя строгая мама… – начала было буфетчица.

– Потом я отвезу тебя домой, – пообещал Чен. – Слово джентльмена.

Ева скептически приподняла бровь.

– Не могу, я приличная девушка, – сказала она.

Чен посмотрел в ее ясные голубые глаза.

– Ты нравишься мне, Ева, – сказал Чен, – мне все равно, приличная ты девушка или нет.

Он встал на цыпочки и дотронулся губами до ее губ.

Люда приехала домой едва живая. Диана Грицак хлопотала по хозяйству.

– Люська, садись, – сказала она, ставя перед Чайниковой тарелку с украинским борщом. – Ну, как съездила? А у меня, представляешь, купили сегодня сразу тридцать глубоких тарелок, тридцать мелких и двадцать девять чашек.

– Как пикантно, – пробормотала Люда. – А почему чашек всего двадцать девять?

– Покупательница сказала, что тридцатый будет пить из стакана.

– Убежденный алкоголик?

– Не знаю, – засмеялась Диана, – я не уточняла.

– Как съездила? – переспросила Чайникова, – да ничего, нормально. Сначала мне попалась дама с собакой, которая пыталась укусить меня за ногу, потом мужчина с огромным карнизом, а после мужчины – две девушки по вызову, которые предлагали мне сменить род деятельности и к ним присоединиться. После я подвозила несчастную, которой изменил молодой человек, доставляла дворника на Красную площадь, затем мне попался приличный молчаливый парень, после парня – милиционер, преследующий преступника. Он, к слову, страшно матюгался. Потом три часа никто не попадался, пока я не встретила симпатичного голубого, который ехал на свидание с Витей, и таксиста, застрявшего в сугробе. И, самое интересное, я встретила… встретила…

Внезапно Люда залилась горькими слезами. Капли падали прямо в борщ. Диана быстренько отставила тарелку в сторону.

– Миллионера на зеленом коне с сельскохозяйственной фамилией? – с надеждой спросила она.

– Нет. Мать новой невесты моего бывшего мужа! – выкрикнула Чайникова. – Она хвасталась, что ее дочь, некая Риточка, выходит замуж за гениального режиссера Селедкина.

– Ты очень переживаешь? – сочувственно спросила Диана.

– Очень.

– Тебе казалось, что у вас любовь?

– Угу.

– А он тебе даже не звонит. Забыл, как будто тебя и нет. Ужас!

– Да. И не говори, – кивнула Люда, вытирая слезы. – Видимо, мы были слишком неравнозначными фигурами – он маститый режиссер, а я – всего лишь корректор, работающий с текстами сценариев. Я любила его, и все еще люблю, а ему просто было удобно со мной.

– Покушай, и жизнь сразу станет веселее, – сочувственно сказала Диана.

Она подвинула тарелку. Люда взяла ложку и стала есть.

Рита Гнучкина сбросила шубку, которая была на вид шикарной, но на деле не слишком дорогой, вытащила растертые и слегка отекшие ножки из полусапожек на шпильках, пришла на кухню и плюхнулась на стул. Ее маман, еще недавно изображавшая из себя светскую даму, сидела в углу в необъятном халате с жирными пятнами на животе и бодро трескала пельмени.

– Ну что, Рита, – спросила мадам Гнучкина с набитым ртом. – Ты счастлива?

– Не то слово, – ответила дочь, ковыряясь мизинцем в зубах, – только устаю очень. Все время приходится прилично себя вести и не матюгаться. Ужас, как тяжело изображать из себя светскую даму! У меня все челюсти болят. Это оттого, что я постоянно корчу на лице умное выражение. А есть ножом и вилкой! Это же вообще караул, я чуть официанта сегодня не зарезала, когда он под руку ко мне подлез со своей форелью в кляре.

Рита схватила вилку, выудила из кастрюльки пельмень, сунула его в рот и стала жевать, громко чавкая и разбрызгивая масло во все стороны.

– Как я тебе сочувствую, доченька, – пробормотала мадам Гнучкина. – А мне как тяжело приходится! Ты-то существо юное, гуттаперчевое, легко приспосабливаешься к обстоятельствам. А я? Стать звездой экрана в таком возрасте! Шутка ли?

– Зато, – сказала дочь, берясь за второй пельмень, – у меня появился новый поклонник.

– Богатый? – спросила Гнучкина и даже перестала жевать.

– Очень! – вытаращила Риточка сильно накрашенные глаза. – Он миллионер, и у него зеленый «Тойота Ленд-Крузер», двести сорок девять лошадиных сил.

– Зеленый, – поморщилась мадам Гнучкина, – ладно уж, серый или черный.

– Ну или хотя бы темно-зеленый, – подхватила Рита, – а то он вообще нереального салатного цвета.

– А что этот оригинал говорит по этому поводу?

– Что такой цвет напоминает ему о весне и о зеленой травке.

– Романтик!

– О, да, – заулыбалась Риточка. – И он тоже в меня влюбился!

– Тоже? – не поняла мадам Гнучкина. – А первый кто? Селедкин? Что-то я не уверена, что он в тебя сильно влюблен.

– Да? – растерялась Рита. – Так что мне делать? Выходить замуж по любви за миллионера с зеленым «Крузером» или по расчету за знаменитого режиссера?