Шпионаж особого рода

Зато изобретение Перкина было по достоинству оценено немцами, которые зачастили в Англию. И вовсе не для того, чтобы выражать свои восторги изобретателю, а затем, чтобы овладеть его секретами. Выведав секрет извлечения красок из каменноугольной смолы, немцы стали совершенствовать способы добывания красителей и основали по сути новую отрасль индустрии, благодаря которой Германия и стала родиной химии. К началу XX в. она стала основным и, пожалуй, единственным крупным продуцентом анилиновых красителей. Сумрачный германский гений, подталкиваемый как отсутствием стратегического сырья, так и милитаризацией экономики, начал производить синтетическую нефть, каучук, а также аспирин и новокаин, сульфамиды и ракетное топливо.

Пауль Эрлих, лауреат Нобелевской премии, был среди тех, кто создавал сальварсан, предназначенный для лечения сифилиса, а химический концерн «Хёхст» получил патент на монопольную торговлю этим дорогостоящим препаратом. Ученые из секретных лабораторий химических концернов получали больше Нобелевских премий, чем ученые мужи из именитых университетов. Карл Бош получил ее за синтезирование селитры и бензина, Герхард Домагк — за сульфамидные препараты, а Фриц Габер — за фиксацию азота. За этим наивным термином скрывалось создание отравляющих веществ и истоки химической войны. Не зря химиков, работавших на военные концерны, называли «алхимиками дьявола».

Правда, фиксацию азота, как и любое фундаментальное изобретение, можно было бы использовать и для мирных целей — для повышения урожайности полей. Но так было угодно судьбе и немецким милитаристам, которые использовали это величайшее изобретение не для того, чтобы накормить человечество, а для того, чтобы истребить его. Вслед за Германией возможности химии по достоинству оценивались и в других странах. Секреты росли в цене, как никогда раньше.

Германия защищала свои открытия путем запрета строительства заводов за рубежом. Патентные тяжбы, сбивание цен, переманивание ученых были обычным делом. Тайком вывозили не только идеи, чертежи, патенты, но и создателей патентов. Вот что писал, например, американский исследователь Джозеф Боркин о трудностях налаживания «сотрудничества» между крупнейшими химическими концернами США и Германии, которая, бесспорно, лидировала в химии красителей: «Производство красителей фирмой «Дюпон» получило дополнительный стимул благодаря технической помощи химиков «И. Г. Фарбениндустри», тайно вывезенных из Германии, а также активному содействию артиллерийско-технической службы армии»²².

В 1920 г. председателю совета директоров концерна «Дюпон» удалось за большие деньги завербовать четырех немецких химиков из фирмы «Байер». Глава американского концерна смог тайком вывезти сундук с чертежами, формулами из Германии, но голландская полиция, случайно обнаружив на своей территории содержимое «саркофага», наложила арест. По обе стороны океана поднялся шум. Немцы обвиняли американцев в сознательном демонтаже своей химической индустрии, заманивании специалистов, в экспансии и агрессивности, а американцы в свою очередь напирали на свободу интеллектуалов выбирать себе альма-матер.

Арестовали четырех химиков. Флакслендра и Рунге удалось переправить в США, чтобы они работали в секретных лабораториях «Дюпона», Энгельмана и Иордана пришлось выкрасть из Германии с привлечением американской военной тайной полиции оккупационной армии США в Европе.

В апреле 1915 г. в Германии было испытано секретное оружие Габера. Секретным оружием было не что иное, как отравляющие вещества, которые уничтожили две французские дивизии и опустошили ряды англичан и канадцев.

Секрет создания отравляющих газов не мог не стать объектом промышленного шпионажа со стороны стран Антанты, и в первую очередь Франции. Французскому тайному агенту Люсьето удалось путем многих ухищрений овладеть осколком снаряда при испытаниях, на которых присутствовал «сам император Вильгельм II». И вскоре страны Антанты приступили к производству отравляющих газов²³.

В преддверии большой войны Гитлер встречался с представителями «Фарбениндустри». Он показал такую осведомленность и понимание важности создания жидкого топлива из угля, что Бош, который с самого начала стоял в оппозиции, воскликнул: «Этот человек умнее, чем я думал». Но Бош был человеком большого личного мужества и не побоялся перед фюрером выступить в защиту евреев, утверждая, что вынужденный уход ученых этой этнической группы отбросйт развитие химии и физики на 100 лет. Гитлер прервал его: «Тогда мы будем работать 100 лет без физики и химии»²⁴.