Шпионские и иные истории из архивов России и Франции

Александр I и его свита поняли это сразу же, как только покинули Северный вокзал Парижа, где царя встречал сам император Наполеон III. На пути следования кортежа от вокзала до императорской резиденции Тюильри из толпы, как обычно в торжественных случаях собравшейся на улицах, неоднократно слышались возгласы: «Vive la Pologne!» То же самое повторилось на следующий день, когда Александр II посетил Сен-Шапель. Здесь, у Дворца правосудия группа адвокатов встретила его появление тем же возгласом: «Да здравствует Польша!» А еще через день юный поляк Антоний Березовский стрелял в царя в Булонском лесу.

Ко всем этим враждебным выпадам Александр II оставался внешне безучастным, он сохранял полное спокойствие и достоинство, а в отношении раненого Березовского проявил даже сострадание, потребовав прямо на месте преступления оказать террористу медицинскую помощь.

Что он чувствовал в душе? Может быть, досаду на самого себя за то, что поддался искушению побывать в Париже. Но ведь здесь ему предстояли не только непростые переговоры с императором Наполеоном и содержательные экскурсии по павильонам Всемирной выставки, но и встречи с любимой женщиной… Кто знает, о чем он думал?.. Во всяком случае, всю намеченную программу визита Александр выполнил до конца. А вот в Петербурге и Москве, во всей России покушение в Булонском лесу вызвало бурю возмущения – быть может, даже более сильного, чем год назад, когда у Летнего сада в царя стрелял Дмитрий Каракозов. Поначалу здесь сочли, что в императора стрелял француз, и это было чревато подъемом ксенофобии, как после падения Севастополя в 1855 году. Правда, вскоре последовало разъяснение, что злоумышленником оказался поляк, и все стало на свои места. Временный поверенный посольства Франции в России маркиз Жозеф де Габриак, замещавший находившегося в Париже Талейрана, сообщал из Петербурга, что здесь сразу же активизировались противники поездки императора в Париж264.

Габриак и весь состав французского посольства 7 июня присутствовали в Исаакиевском соборе на благодарственном молебне по случаю спасения императора Александра от пуль злоумышленника. Французский дипломат в донесении в Париж отметил огромное стечение народа в соборе и вокруг него. Вечером весь город был иллюминирован.

10 июня Габриак присутствовал на приеме, который устроила для дипломатического корпуса императрица Мария Александровна. Подойдя затем к французскому поверенному в делах, она взволнованно сказала: «Я глубоко тронута проявлением чувств Ее Величества императрицы [Евгении] и французского народа по отношению к императору Александру в этих грустных обстоятельствах, послуживших нашему сближению»265.

Что же касается Александра II, то остававшиеся до отъезда в Россию дни он аккуратно посещал в Париже все определенные программой официальные мероприятия и балы. Его видели неизменно спокойным, вежливым и открытым. Перед отъездом царь поблагодарил французскую императорскую чету за теплый прием. Он щедро вознаградил и берейтора, возможно спасшего ему жизнь в Булонском лесу.

11 июня Александр II покинул столицу Франции. «При воспоминании о нашем пребывании в Париже меня охватывает дрожь… – писал великий князь Александр Александрович, будущий император Александр III, своему другу князю Мещерскому. – Да, нам пришлось там нелегко. Ни единой минуты я не чувствовал себя спокойно. Никто не мог гарантировать, что это (покушение) не повторится…

У меня было единственное желание: уехать из Парижа. Я послал бы все к дьяволу, лишь бы император мог целым и невредимым как можно скорее вернуться в Россию. Каким счастьем было покинуть этот вертеп»266

.

После продолжительной остановки в Варшаве Александр II 30 июня вернулся в Царское Село. При первой же встрече с бароном Талейраном император подтвердил то, что ранее императрица сказала маркизу Габриаку, добавив, что оказанный ему в Париже Наполеоном и Евгенией прием был поистине сердечным и дружеским. «Он мне сказал, – докладывал Талейран в Париж, – что вынес из поездки во Францию исключительно приятные воспоминания и впечатления»267.

А в Париже в это время начинался судебный процесс над террористом. Следствие подтвердило, что Березовский действовал в одиночку, на свой страх и риск. Обвинение сразу же исключило личные мотивы в его поступке, сославшись на то, что Березовский стал жертвой политических страстей вокруг польской проблемы, что могло бы послужить некоторому смягчению его безусловной вины. Эмманюэль Араго, адвокат подсудимого, упирал на политическую подоплеку действий Березовского, мстившего за свою порабощенную родину и за сосланную после подавления восстания семью. Сам же он – человек благородный и добрый, что подтверждают привлеченные адвокатом свидетели.