Шпионский Кёнигсберг. Операции спецслужб Германии, Польши и СССР в Восточной Пруссии. 1924–1942

Ганс Прютцманн родился в 1901 году. Имея среднее специальное образование, около семи лет работал чиновником в сельскохозяйственных управлениях Померании, Бранденбурга, Восточной Пруссии. С 1930 года член НСДАП и СС. С 1931 по 1937 год последовательно занимал должности командира 19-го (Гезенкирхен), 18-го (Кёнигсберг) штандартов СС, оберабшнита СС «Юго-Запад». С 1941 года исполнял обязанности высшего руководителя СС и полиции в Кёнигсберге, после чего в равных должностях был последовательно назначен в Ригу и Кривой Рог, где проявил себя как активный исполнитель плана решения «еврейского вопроса» и организатор борьбы с партизанским движением на Украине. После задержания британскими войсками в мае 1945 года Прютцманн покончил жизнь самоубийством[139].

Поверхностный анализ послужных списков высших руководителей СС и полиции в Восточной Пруссии указывает на схожесть принципов карьерного роста в системе СС: обязательная принадлежность к «старым борцам движения», последовательное прохождение ступеней руководства территориальными объединениями СС, личная близость к Гиммлеру.

Фундаментом, на котором базировался институт высших руководителей СС и полиции, являлась непоколебимая верность идеалам национал-социализма и личная преданность своему непосредственному начальству. Распространяя вглубь свое влияние, такие руководители воспроизводили себе подобных на всех ступенях иерархической лестницы СС[140]

.

Необходимо отметить, что после создания в системе СС постов высших руководителей СС и полиции они в своем лице объединили и должность начальника (командира) оберабшнита СС.

Высшие руководители полиции и СС, формально являясь подчиненными рейхскомиссаров оккупированных территорий, обладали большой независимостью и самостоятельностью в своих действиях. Это положение было обусловлено тем самым «личностным фактором» в системе подчиненности различных институтов НСДАП, когда от степени близости их руководителей к Гитлеру зависел личный статус их подчиненных.

Так, различия во взглядах на проведение политики на Востоке между имперским министром по делам оккупированных территорий А. Розенбергом и рейхсфюрером СС Г. Гиммлером на уровне их подчиненных порождали различного рода конфликтные ситуации, вызванные взаимным «вторжением» в компетенцию друг друга. Кроме того, «личностный фактор» во взаимоотношениях нацистских бонз носил иной раз курьезный характер. Например, причиной перевода Ганса Прюцмана с должности высшего руководителя полиции и СС «Остланд» и «Северо-Восток» в Прибалтике на аналогичную должность на Украине являлся конфликт между Эриком Кохом как имперским рейхскомиссаром Украины и Фридрихом Йекельном как высшим руководителем СС той же территории.

В своих послевоенных показаниях на следствии Йекельн рассказывал: «С назначением рейхскомиссаром Украины Эриха Коха я должен был занять пост руководителя СС и полиции. Однако я совместно с этим человеком работать не хотел, ибо в 1937 году на конференции национал-социалистской партии в Нюрнберге у меня произошел с ним конфликт, закончившийся рукоприкладством с моей стороны. Дело было так. После торжественного прохождения войск СС Гитлер пригласил к себе на прием высших руководителей СС и партии. Хорошенько набравшись за ужином, Эрих Кох начал задевать чинов пониже себя рангом, все больше распаляясь. Дошло до оскорбительных действий по отношению к ним с его стороны. Чтобы погасить скандал, я силой вывел Коха из зала и втолкнул в машину, надеясь отвезти в отель. Причем выволакивал его, схватив за галстук. Кох естественно сопротивлялся, но бесполезно…»[141]

Такие эпизоды весьма красноречиво указывают на характер взаимоотношений представителей высшей иерархии НСДАП и нравы, царившие в этой среде.

Деятельность полицейских и охранных органов нацистской Германии по насаждению «нового порядка» сопровождалась значительным ростом числа самоубийств их сотрудников, что заставило руководство СС обеспокоиться сложившейся ситуацией. В ноябре 1941 года за подписью Г. Гиммлера в аппараты высших руководителей СС и полиции было направлено циркулярное письмо, в котором была обобщена практика расследования всех известных случаев самоубийств с 1936 по 1940 год и высказано отношение к подобным фактам. В частности, констатировалось, что из всего количества самоубийств их мотивы были установлены лишь в 15 % случаев. Мотивы остальных установить достоверно не удалось. В документе идет перечень предполагаемых причин (угроза наказания за совершенные проступки, «безответная» любовь, другие бытовые ситуации), среди которых особое место отведено такому мотиву, «как самоустранение от борьбы за идеалы национал-социализма по малодушию». Чтобы скрыть истинное положение с самоубийствами среди сотрудников полицейских и охранных структур, предписывалось: сведения о подобных фактах и статистику расследования причин не оглашать, трактуя «сомнительные случаи» в пользу пострадавших, тем самым снижая показатель мотивов самоубийств «по малодушию»[142].