Шпионский Кёнигсберг. Операции спецслужб Германии, Польши и СССР в Восточной Пруссии. 1924–1942

В соответствии с предлагаемой для доказывания аргументацией приводятся многочисленные рассекреченные документы ГРУ и внешней разведки СССР, подтверждающие тезис о том, что «разведка докладывала точно» и только лишь просчеты и ошибки Сталина, являвшиеся следствием его «параноидального» недоверия к такой информации, привели к катастрофе 1941 года[273].

Для многих специалистов по истории внешней политики и отечественных спецслужб такая трактовка трагических событий начала войны выглядит упрощенно и недоказательно. И действительно, если проанализировать совокупность находящихся в научном обороте рассекреченных документов советской разведки кануна войны, однозначного ответа на вопрос, «выполнила ли советская разведка стоящие перед ней задачи в полном объеме», мы не получим[274]

.

И основной причиной такого ответа будет крайне противоречивый характер самой информации, полученной по каналам советской разведки. Например, игнорирование Сталиным данных разведки о сроках начала войны, содержащихся в сообщениях советских разведчиков, в ряде исследований преподносится подчас как главная причина понесенных летом — осенью 1941 года поражений Красной армии. При этом забывается, что отдельные резидентуры, докладывая о ходе подготовительных мероприятиях германского командования к войне, неоднократно ложно указывали либо на конкретные даты, либо на временные периоды, в рамках которых начнется война.

Иначе чем попыткой защитить «честь мундира», вопреки находящимся в научном обороте рассекреченным документам советской разведки, да и просто здравому смыслу, не назовешь выступления некоторых руководителей советских и российских спецслужб.

Так, бывший начальник ГРУ Генерального штаба В. Корабельников в своей публикации «Роль и место военной разведки в достижении победы в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов», доказывая тот же тезис, обращается к документу исключительной важности для оценки эффективности всей работы советской военной разведки кануна войны — докладу начальника Разведывательного управления Генштаба Красной армии генерал-лейтенанта Голикова в НКО СССР, СНК СССР и ЦК ВКП(б) «Высказывания (оргмероприятия) и варианты боевых действий германской армии против СССР» от 20 марта 1941 года[275].

В частности, характеризуя содержание самого документа, В. Корабельников отмечает, что «ни в одном пункте доклада не отрицалась возможность начала Германией военных действий против СССР». Во-первых, трудно отрицать очевидное.

Во-вторых, какими средствами пользуется автор публикации для доказательства своего излюбленного тезиса, видно из выводной части, касающейся доклада Голикова, который следует процитировать полностью: «Однако, как известно, Голиков сделал выводы, которые не соответствовали содержанию доклада. В частности, он считал, что наиболее возможным сроком начала действий против СССР будет являться момент после победы над Англией или после заключения с ней почетного для Гитлера мира. Тем не менее, этот вывод не должен был дезориентировать руководство страны»[276].

Последнее предложение можно толковать двояко: либо как простое сетование, либо как попытку переложить ответственность «с больной головы на здоровую».

Если обратиться к тексту самого доклада, то выяснится, что Голиков не только в итоговой части делает принципиально неверный вывод, но и в первом же абзаце твердо указывает на первоисточник всех сведений о возможности войны с СССР: «Большинство агентурных данных… исходит от англо-американских источников, задачей которых на сегодняшний день, несомненно, является стремление ухудшить отношения между СССР и Германией». Это положение доклада в один момент снижает ценность всех ранее полученных разведкой агентурных сообщений, так как, во-первых, изначально навязывает неверную посылку, а, во-вторых, заставляет читающего критически относиться к содержанию всего документа.

Второй пункт заключительной части доклада Голикова о том, что «слухи и документы, говорящие о неизбежности весной этого года войны против СССР, необходимо расценивать, как дезинформацию, исходящую от английской и даже, быть может, германской разведки», окончательно «добивает» ценность крайне противоречивых, но в большей части достоверных сведений разведки.

Даже без явных принципиальных ошибок в итоговой части доклада его содержание носит крайне неоднозначный характер. Из трех вероятных планов действий германских вооруженных сил против СССР руководством разведки ни один из них не оценивается с точки зрения достоверности, объективности и возможности осуществления. Эти варианты просто перечислены в хронологическом порядке по мере поступления сведений. Это привело к тому, что вольное изложение реального плана «Барбаросса» оказалось на последней позиции, без малейшей попытки хоть как-то выделить его как наиболее вероятный вариант.