Шпионский Кёнигсберг. Операции спецслужб Германии, Польши и СССР в Восточной Пруссии. 1924–1942

Дуайен, закусив губу, вздохнул и принялся заполнять паспортную книжечку…»[293]

Такая пространная цитата, описывающая процесс легализации Д. Быстролетова как иностранного подданного, позволяет оценить не только его мастерство разведчика, но и демонстрирует «технику» советской разведки того времени.

Еще в конце двадцатых годов одна из нелегальных резидентур советской внешней разведки в Германии под руководством Бертольда Карловича Илька создала ряд вспомогательных разведывательных аппаратов в различных городах Восточной Европы, подлежащих «разукрупнению». Это было связано с тем обстоятельством, что осуществлять руководство крупной разведывательной организацией, в состав которой входило около 50 человек, действовавших в 15 странах, резиденту было физически невозможно[294].

Начальник иностранного отдела ОГПУ А. Х. Артузов в 1930 году в своем письме резиденту писал: «Мы довольны результатами Вашей работы, которая со временем распространилась на сопредельные с Германией страны и вылилась в создание подрезидентур в Варшаве, Данциге, Бреславле, Риге и некоторых других городах. Вместе с тем Ваша организация становится настолько громоздкой и трудноуправляемой, что дальнейшее ее существование в таком виде грозит неприятными осложнениями. Поэтому мы приняли решение отделить от Вашей резидентуры группу, нацеленную на Восточную Европу и Прибалтику, которую будет возглавлять товарищ Монд»[295]

.

После проведенной реорганизации с 1930 года в странах Восточной Европы начала самостоятельную деятельность нелегальная резидентура иностранного отдела ОГПУ под руководством Ивана Николаевича Каминского («Монд»), в состав которой и вошла агентурная группа в Данциге. Ведущую роль в работе точки играл агент советской разведки «Йос», английский подданный, легализованный в качестве студента Данцигского политехнического института[296].

Необходимо отметить, что с учетом специфики деятельности советской нелегальной разведки ее аппарат в Данциге действовал самостоятельно и независимо от резидентуры ИНО «под крышей» генерального консульства. Это не значит, что рабочих контактов они между собой не поддерживали. Но эти аппараты могли контактировать между собой только в экстренных случаях.

С начала тридцатых годов в Данциге также обосновался один из активнейших участников операций советской внешней разведки Виктор Антонович Илинич. Историки спецслужб считают его одним из самых противоречивых персонажей советской разведки межвоенного двадцатилетия. Дело в том, что его высокая результативность профессионального разведчика сочеталась с нечистоплотностью в денежных делах.

Об Илиниче известно, что в 1924 году он был привлечен к сотрудничеству с советской военной разведкой резидентом Разведупра РККА в Польше Семеном Фириным-Пупко и зарекомендовал себя как исключительно удачливый агент-вербовщик. Так, в его «активе» уже в то время значились результативные агенты Александр Лямке — член «Союза легионеров» и Константин Штайнерт — крупный предприниматель. Провал нелегальной резидентуры под руководством Марии Вячеславовны Скаковской привел к аресту Илинича. После освобождения из застенков дефензивы он перебрался в СССР, где уволившись из Разведупра, начал работать в «Сахартресте». Но, видно, тихая и спокойная жизнь мало привлекала Илинича. После предложения бывшего коллеги по работе в Польше К. С. Баранского перейти на службу во внешнюю разведку он становится кадровым сотрудником ОГПУ и направляется в Данциг для формирования направленной на работу по Польше резидентуры[297]

.

Лично проведенные Илиничем вербовки бывших и действующих сотрудников польских спецслужб снискали ему уважение коллег по разведывательному ремеслу. Но высшей точкой карьеры Илинича как советского разведчика стала вербовка «польского посла» в Австрии и Франции (последовательно). Поступающая от этого источника информация неизменно высоко оценивалась руководством иностранного отдела ОГПУ и направлялась на доклад членам Политбюро. Но, как оказалось позже, «вербовка» польского посла была настоящей мистификацией Илинича, который в силу своей неуемной любви к материальным благам пошел на откровенный подлог, равноценный служебному преступлению. Выяснилось, что важные разведывательные сведения, якобы получаемые от «посла», в действительности относились к другому реальному источнику — скромному сотруднику польского министерства иностранных дел Стефану Рыттелю, являвшемуся по совместительству родственником жены Илинича. Финал Илинича после таких прегрешений вполне очевиден — смертная казнь после приговора военной коллегии Верховного Суда СССР[298].

В известных к настоящему времени и опубликованных источниках не содержатся конкретные сведения о деятельности в Восточной Пруссии «легальных» резидентур военной и внешней разведок СССР. Однако некоторые данные свидетельствуют, что под прикрытием генеральных консульств СССР в Кёнигсберге и Данциге действовали советские разведчики.