Шпунтик Собачья Лапа

Свинарь и впрямь выкатился вон из стойла номер пять с беспримерной для такой туши быстротой. Он отлично знал, какие повреждения может нанести разъяренная свинья, так что, очутившись снаружи, вытер пот, выступивший у него на физиономии совсем не от жары.

— Чтоб вас! — заорал он. — Провалитесь вы все! Пропади вы пропадом!

Дождавшись, когда миссис Барлилав слезет с двери, он запер задвижку и с ворчанием зашагал вперевалку прочь. «Пусть цацкается со своим противным заморышем, — думал он, — все равно он скоро околеет, мне же работы меньше. Проклятущие свиньи!»

И как часто поступают мужчины, когда им не справиться с представительницами женского пола, он пересек двор, чтобы утешиться в компании другого существа мужского пола. Как раз напротив, на другой стороне двора, жил боров глостерской пятнистой породы. Боров подошел к двери и, как всегда, приказал:

— Эй, свинарь, почеши мне спину.

И служитель, как всегда, повиновался.

«Он в общем-то неплохой парень, — думал боров. — Делает, что велишь».

«Вот хороший парень, — думал свинарь. — Правда ведь, старина? Не то что проклятущие свиньи».

И если не считать того, что один был пятнистый, а другой нет, они были очень похожи, когда стояли и беседовали друг с другом каждый на своем языке.

Глава третья

Свиньи могут летать

Время шло, и Шпунтик Собачья Лапа не только выжил, но и потихоньку рос. Он не увеличивался в объеме так заметно, как остальные поросята того же помета, но благодаря сообразительности и подвижности ему почти всегда удавалось заполучить изрядную долю материнского молока. Он, к примеру, уговорил мать то ложиться поперек угла, где он поджидал заранее, то вставать вдоль бетонной кормушки, так что, забравшись на ее край, он доставал до верхнего ряда сосков, куда остальные снизу не дотягивались, да и, кроме того, их передние ноги с острыми копытцами скользили и не давали удержаться на краю кормушки.

Свинарь уже смирился с тем, что Шпунтик выжил, и убедил себя, будто это он сам, по доброте сердечной, сохранил жалкому существу жизнь в качестве, так сказать, талисмана. На самом же деле, отлично подмечая взгляды, которые миссис Барлилав бросала на него, и слыша ее угрожающее хрюканье, он почел за благо оставить заморыша в покое.

Ближайшие соседки миссис Барлилав проводили довольно много свободного времени, облокотившись на перегородки, чтобы вести наблюдение за стойлом номер пять. В отличие от свинаря, который только притворялся, будто считает Шпунтика талисманом, 21 соседки, да и все остальные мамаши тоже, действительно считали его таковым: никогда еще не бывало, чтобы поросенок, которого «забрали», вернулся назад. В этом было что-то загадочное, почти мистическое, равно как и в его ножках, которые, по-видимому, пока помогали, а не служили ему помехой.

— Лопни мои глаза! — произнесла миссис Гобблспад однажды утром, понаблюдав, как Шпунтик взгромоздился на край кормушки, как король на трон. — Ума ему не занимать, так ведь, миссис Барлилав?

Миссис Барлилав лишь хрюкнула в ответ, но внутри ее распирала гордость. Она положила себе за правило не иметь любимчиков среди своих многочисленных детишек. Но теперь она не могла не признаться себе, что этот поросенок… какой-то особенный.

— Не в обиду будь вам сказано, — проговорила миссис Суиллер, — ножки у него как-то изменились, вы согласны?

И в самом деле, копытца на задних ножках Шпунтика оставались нормальными, но загнутые внутрь жесткие роговые части на передних ножках отпали, и теперь кончики стали еще более округлыми, похожими на подушечки собачьих лап. Очевидно, именно благодаря этому он теперь еще крепче держался на ногах, и, когда весь выводок играл в пятнашки и поросята гонялись друг за другом по гладкому, чисто вымытому бетонному полу наружного коридора после уборки, произведенной свинарем, именно Шпунтик удерживался на ногах, в то время как более сильные сестры и братья часто поскальзывались и валились набок.

Миссис Барлилав хотела было обидеться на это (слишком личное!) замечание, но вовремя поняла, что сделано оно с самыми добрыми намерениями. А мнения соседок ей были крайне необходимы.

— Да, он подрос. И ножки изменились, — подтвердила она. — Говоря по правде, соседушки, я бы страшно рада была слышать, что вы про это думаете. Может, вам покажется, будто я рехнулась, но мне нет-нет да и придет на ум, будто он… — Она замолчала и огляделась, желая убедиться, что Шпунтик не слышит, но он вместе с остальными убежал внутрь стойла, где они затеяли свалку на соломе, поэтому она продолжала: — Ну, какой-то особенный.

— Особенный? — переспросила миссис Суиллер.

— Да, будто для чего-то… предназначенный.

— Предназначенный? — не поняла миссис Гобблспад.

— Я вот что хочу сказать, — продолжала миссис Барлилав. — Ведь его забрали, так?

— Само собой, — отозвались соседки.

— А он возьми и вернись.

— Святая правда.

— Ну так разве это… не что-то особенное?

Обе мамаши энергично закивали в знак согласия, и большие висячие уши захлопали по их толстым физиономиям.

— А что скажете про передние ноги? — продолжала миссис Барлилав.