Шрам

«Неужели это все?» — крутилась в голове у Беллис мысль. Тоска и одиночество, ностальгия по Нью—Кробюзону. Ей казалось, что от нее отрезали часть ее самой. Неужели это свойственно тысячам таких, как она? Неужели все настолько банально?

— Но я передал им все, что вы мне говорили, — проговорил Иоганнес, улыбаясь. — И я ничего не могу обещать, но… я думаю, лучше вас кандидатуры не найти, и я им это сказал.

Беллис вернулась в кровать; Сайлас делал вид, что спит, но она все поняла по его неглубокому дыханию. Она наклонилась над ним, словно собираясь страстно поцеловать, но потом губы нашли его ухо, и она прошептала:

— Дело пошло.

За ней пришли на следующее утро.

Это случилось после того, как ушел Сайлас, отправившийся в подпольный мир Армады, чтобы вести свою тайную, незаконную деятельность, заниматься работой, ради которой ему приходилось проникать под кожу города. Сайлас был опасен для Армады, и ему не приходилось даже думать о высадке на остров анофелесов.

Двое стражников Саргановых вод с пистолетами, небрежно засунутыми за пояса, провели Беллис в кабину аэростата. Путь от «Хромолита» до «Гранд—Оста» был короток. Корпус огромного парохода возвышался над городом — шесть колоссальных мачт, трубы, пустые палубы без домов или башен.

В небе было полно аэростатов — десятки маленьких кабин висели в воздухе, как пчелы вокруг улья. Тут были и чужеземные аппараты, перевозившие тяжелые грузы между кварталами, и чисто армадские крохотные одноместные шары с висящими под ними пассажирами. Чуть поодаль находились военные аэростаты эллиптической формы, с орудиями. А над всеми ними — массивный, потрепанный воздушный корабль «Высокомерие».

Они сделали крюк над Армадой, летя ниже, чем привыкла Беллис, поднимаясь и опускаясь в соответствии с геометрией крыш и матч. Внизу проплыли кирпичные муравейники, напоминающие трущобы Нью—Кробюзона. Построенные на тесном пространстве палуб, они выглядели довольно шаткими: наружные стены находились вплотную к воде, а из—за проулочков дома были до невозможности узкими.

Из—за дымки, стоящей над «Джигом», носовая часть которого была отдана под промышленные сооружения — литейни и хемические цеха, — появилась громада «Гранд—Оста».

Беллис испытывала неуверенность: она еще ни разу не бывала внутри этого корабля.

Интерьер его был аскетичным — панели темного дерева, литографии и гелиотипы, витражи. И хотя все в этом лабиринте коридоров и кают было трачено временем, но содержалось в порядке. Беллис заперли в маленькой комнатке и оставили ждать.

Она подошла к окну с железной решеткой и посмотрела вниз — на пестроту армадских кораблей. Вдалеке виднелась зелень Крум—парка: словно плесень расползлась по палубам нескольких кораблей. Комната, в которой она находилась, возвышалась над всеми окружающими судами, далеко внизу обрывался борт «Гранд—Оста». На одном уровне с нею были дирижабли и множество тонких мачт.

— Вам известно, что это кробюзонский корабль? Беллис узнала голос, еще не успев повернуться, — он принадлежал мужчине со шрамами, Любовнику, который без своей подруги стоял в дверях.

Беллис была потрясена. Она знала, что ее ждут допросы, проверки, но этого никак не предполагала — не думала, что следователем будет он. «Я перевела книгу, — подумала она. — Я заслуживаю особого обращения».

Любовник закрыл за собой дверь.