Штамм «Андромеда»

И все-таки она вздрогнула, когда с лица Морриса сняли стерильные марлевые тампоны. От носа и выше оно было таким, как всегда, только очень бледным. Но ниже — кровавое месиво. Она никак не могла, определить, где в этой красной маске находится рот.

Она была потрясена, хотя глядела издали. Так какое же впечатление должно было это произвести на близком расстоянии?

Она смотрела, как тело оперируемого и его голову обертывали стерильными простынями. Хирурги облачились в светло-зеленые халаты и надели перчатки, столики с инструментами были придвинуты к столу, операционные сестры приготовились. Предоперационный ритуал был проделан спокойно и деловито. Замечательный ритуал, настолько неизменный, настолько совершенный, что никто бы не подумал — вполне возможно, и сами хирурги в том числе, — что они оперируют своего коллегу. Этот ритуал, эта раз и навсегда установленная процедура были такой же анестезией для хирурга, как газ — для больного. Дженет постояла еще несколько минут и ушла.

Глава 14

Подходя к НПИО, Дженет увидела у дверей толпу репортеров, окруживших Эллиса. Он отвечал на вопросы с явной злостью. Несколько раз раздались слова «контроль над сознанием».

Чувствуя себя немножко виноватой, Дженет свернула к боковой двери и поднялась на лифте на четвертый этаж. «Контроль над сознанием, — думала она. — Желтая пресса извлечет из этого все, что возможно. Затем последуют внушительные редакционные статьи в солидных газетах и еще более внушительные редакционные статьи в медицинских журналах, рассматривающих рискованные последствия бесконтрольных и безответственных исследований. Можно себе представить!»

Контроль над сознанием!

Да ведь сознание каждого человека находится под контролем, и все этому только рады. Наиболее властный контроль над ним осуществляют родители. И они же причиняют самый большой вред. Теоретики обычно забывают, что никто не рождается с предрассудками, неврозами, обманутыми надеждами. Все это развивается благодаря чьей-то помощи. Конечно, родители вредят своим детям бессознательно. Они просто прививают своему ребенку отношение к окружающему миру, которое им кажется правильным.

Новорожденные дети — это маленькие компьютеры, ожидающие программирования. И они научатся тому, чему их будут учить, — начиная от скверной грамматики и кончая скверным мироощущением. Подобно компьютерам, они не способны отличить плохие идеи от хороших. Аналогия достаточно точная: очень многие указывали на «инфантилизм» и буквальность восприятия у компьютеров. Так, если отдать компьютеру распоряжение: «Надень ботинки и носки», он непременно ответит, что надеть на ботинки носки невозможно.

Основное программирование заканчивается к семи годам. Отношение к вопросам этики, пола, расы, религии, национальности выработано. Гироскоп запущен, и детям остается только следовать по предначертанному пути.

Контроль над сознанием…

А такой простой момент, как социальные условности? Рукопожатие при встрече? Проходить слева? Рюмку ставить справа? Поворачиваться лицом к соседям в лифте. Сотни мельчайших условностей, которые необходимы для стереотипизации социального взаимодействия. Стоит отнять любую из них, и человек теряется.

Контроль над сознанием необходим людям. Они рады ему. Без него им не на что было бы опереться.

Но пусть несколько человек попытаются решить одну из важнейших проблем современности — помешать разнузданной агрессивности — и тут же со всех сторон последуют вопли: «Контроль над сознанием! Контроль над сознанием!»

Что же лучше — контроль или отсутствие контроля?

На четвертом этаже Дженет прошла между полицейскими, толпившимися в коридоре, к себе в кабинет. Андерс, хмурясь, положил трубку.

— Мы кое-что узнали, — сказал он.

— Да? — Дженет сразу забыла о своем раздражении.

— Но только я не совсем понял, что бы это значило.

— А именно?

— Мы разослали по городу описание Бенсона и его фотографии. И один человек его опознал.

— Кто?

— Служащий отдела строительства и планировки в муниципалитете. Он сказал, что Бенсон заходил к ним десять дней назад. В этом отделе, в частности, хранятся планы всех общественных зданий в черте города.

Дженет кивнула.

— Ну, так Бенсона интересовала схема электросети в одном здании. Для какой-то проверки. Он сказал, что он инженер-электрик, и предъявил какое-то удостоверение.

— Девушка у него в доме упомянула, что он забрал оттуда какие-то чертежи, — сказала Дженет.

— Вероятно, те самые!

— Но какого здания?

— Университетской клиники, — ответил Андерс, — У него есть полный план электросети клиники. Зачем он ему, как по-вашему?

Они молча смотрели друг на друга.

К восьми часам Дженет засыпала на ходу. У нее ныла шея, голова раскалывалась. Она понимала, что больше не выдержит: если сейчас же не лечь спать, дело неминуемо кончится плохо.

— Если я вам понадоблюсь, я буду где-нибудь на этаже, — сказала она Андерсу.

Она шла по коридору мимо полицейских в форме и не замечала их, как будто полицейские были обязательной принадлежностью больничных коридоров.