Штамп Гименея

– Мы разводились с женой в суде. Инициатором была она. Я ее очень даже любил и не желал этого развода. Просто однажды я поймал ее на мелкой, небольшой лжи. Она перепутала время и сказала, что была на работе в то время, когда никак там быть не могла. Я не стал ничего предпринимать, но вскоре стало совершенно очевидно, что она много врет.

– Вот почему ты так болезненно отнесся к этой долбаной проверке паспорта.

– Да уж. У меня уже в печенках сидят женщины, нечистые на руку. А ее ложь просто лезла в глаза. Я не пытался ее поймать. Просто больше не мог делать вид, что ничего не происходит.

– И? – замерла я.

– Однажды я высказал ей, что это глупо и проще поговорить и все выяснить.

– Выяснили?

– Да. Она подала на развод. Сказала, что больше меня не любит. Я ужасно страдал, а потом оказалось, что все не совсем так и что она с некоторых пор полюбила моего партнера по бизнесу. Мне пришлось одновременно остаться и без доли акций, и без жены.

– Кошмар.

– Я так не думаю. Мне все равно было противно с ним работать. И потом, я неплохо эти акции пристроил и ушел на телевидение. Давно собирался. Просто было очень сложно понять, что мы с ним одновременно спали с моей женой и потом мирно общались, пили, даже обменивались личными дружескими комментариями.

– Господи, – только и могла выдохнуть я.

– Ну, он-то тут ни при чем. Жена моя, все рассчитав, решила, что так будет выгоднее. Жить с моим старшим партнером, у которого денег много или очень много, в зависимости от сезона. А меня доить при помощи сына.

– Доить?

– Именно. А ты думала, откуда эти наши «дружеские отношения»? Пока она соблюдает мои условия, возит сына и изображает гармонию, я плачу ей деньги.

– А нельзя было оставить его у себя? Все-таки она – виновная сторона. Она изменила.

– Причина развода – не сошлись характерами. Мы же в России. Кстати, ты бьешь в самую точку. Именно из-за моих попыток забрать себе сына развод и был таким тяжелым. Свара адвокатов, взаимные обвинения, вплоть до уголовщины. Когда мой адвокат предложил мне сфальсифицировать уголовное дело на мою жену, я остановился.

– Почему? – в азарте негодования воскликнула я.

– Она его мать. Как я ему это объясню? И потом, как ни крути, а я ее любил. И представить ее в арестантской робе не мог. Так что после суда сын стал жить в коттеджном поселке под Пушкином, а ко мне он приезжает на каникулы. В основном с матерью. Она отдыхает от своей новой семьи и стрясает с меня подарки и деньги.

– А зачем ты ей это позволяешь? – разозлилась я.

– Только так мы можем видеться, общаться с сыном нормально. Чтобы он мог, как раньше, видеть нас не только по отдельности, но и вместе. Без нее он скучает. Все-таки, что бы я ни делал, ее он любит какой-то невообразимой сыновней любовью, от которой никуда не деться, – с болью закончил Борис.

Я молчала. Вот ведь как получается. Я абсолютно ничего не знала о Борисе. Не знала историю.

– Прости, можешь не продолжать, – поспешила я его остановить. – Если тебе больно об этом вспоминать, можешь не продолжать…

– Почему же? Мы ведь уже открыли кружок «Хочу все знать», – усмехнулся Борис. – Мне даже легче, что я тебе все рассказал. Вот, блин, до сих пор переживаю.

– Успокойся, – чуть не расплакалась я от жалости. Господи, как было бы ужасно, если бы я его навсегда потеряла. Такого удивительного, такого прекрасного. Иногда такого колючего, как ежик.

– Мой сын живет с чужим мужиком, который когда-то был моим добрым приятелем. А я должен делать вид, что мне это приятно, потому что только в этом случае моя жена станет со мной иметь дело. Я должен с ним раскланиваться, должен делать вид, что все мы – взрослые люди и что это совершенно нормально. Вчера она была моя жена, сегодня твоя. Нормально! Как тебе такие разговоры: Кофе будешь? Кстати, твой сын получил двойку. Мне пришлось его наказать.

– Прекрати! – рявкнула я.

Борис очнулся, посмотрел на меня и попытался взять себя в руки.

– Я не ставил штамп, потому что мне было не до него. Это надо было снова тащиться в суд, брать решение суда, а потом сидеть в очереди ЗАГСа и сдавать паспорт. Мне было не до этого. И потом, я не думал, что ты выкинешь такой крендель и примешься читать паспорт.

– Я дура! – с готовностью подтвердила я.

– При чем тут ты? Это я до сих пор боюсь приблизиться к женщине хоть на километр. Хочется обнести свой дом чугунным забором и никого никогда туда не пускать.

– Даже меня? – охнула я.

– Тебя? С тобой все непонятно. Ты странная, а временами даже нелепая. С тобой невозможно ничего предугадать. Но почему-то кажется, что на ложь ты не способна.

– Точно! Приврать я могу, но на ложь – нет, – шумно подтвердила я.