Шторм и ярость

Я повернулась к Арахису.

— С удовольствием бы остался: чувствую, разговор будет интересным. Но раз он просит, освобожу пространство, — сказал Арахис, и я подумала, что это несколько странно: он уходит, потому что Зейн попросил. — Дам вам немного времени и посмотрю, что делает Джина.

— Ладно. Подожди! Кто такая Джина? — спросила я.

— Суперкрутая девушка с четвертого этажа, которая может меня видеть. Она устраивала со мной марафон Странных вещей, — сказал он, и я моргнула. — Увидимся позже, аллигатор!

— Подожди! — я потянулась к нему, но Арахис, моргнув, исчез из моего поля зрения. — Боже, он тусовался с кем-то на четвертом этаже, кто может его видеть. Не знаю, хорошо это или нет, но теперь понятно, почему он стал так редко появляться.

— Может, это твой дальний родственник, — криво усмехнулся Зейн.

Я бросила на него мрачный взгляд и откинула волосы с лица.

— Позже решу, что с этим делать. — Я глубоко вздохнула и посмотрела на Зейна, его бледно-голубые глаза поймали мои. Внезапно навалилась смертельная усталость. — Что ты хотел сказать?

— Астароту следовало держать рот на замке.

— Почему? Чтобы мы продолжали делать то, что делаем, и я бы понятия не имела, что ты хочешь кого-то другого?

Просто не подозревал, что мы с тобой зайдем так далеко.

Острый укол беспокойства пронзил мою грудь. Я сделала шаг назад и села на край дивана.

— Это чудовищно.

— Нет, не поэтому. Он не должен был вмешиваться, потому что это не его дело…

— Я спросила его. Рот не поднимал эту тему. Он просто ответил.

— Все равно он был не вправе.

Я уставилась на Зейна: возможно, так и было. Возможно, Рот действительно был не вправе, но это не меняло того, что я знала правду. Тяжело сглотнув, я отвела взгляд.

— Он не должен был говорить тебе, потому что я не хотел, чтобы это случилось. Учитывая происходящее, последнее, чего я хочу, — чтобы тебе было больно.

Боже.

Почему от этих слов стало еще хуже?

— Мне не больно. — Это была ложь. Казалось, в моей груди застрял коготь Беса. — Не знаю, о чем думала прошлой ночью, — я обхватила руками колени и уставилась на пустой экран телевизора. — Не то чтобы мне казалось, что ты безумно влюблен в меня или что-то в этом роде. Наоборот: до этого я была уверена, что раздражаю тебя. Но в любом случае я не знала, что есть кто-то еще.

— Нет никого.

— Нет? Может, ты и не с Лейлой, но ты ее любишь. А это значит, что есть кто-то другой, с кем ты предпочел бы быть. И это значит, что я… на втором месте. Я…

— Ты не на втором месте, Трин, — Зейн вздохнул, и мое сердце сжалось. — Знаю, что тебе больно… Черт возьми! Слышать, как ты говоришь, — это меня убивает.

— Правда? — я наклонила голову. — Как именно это тебя убивает, Зейн?

— Я действительно забочусь о тебе. Прошлая ночь была…

— Ошибкой?

— Нет. Для меня это не было ошибкой. А для тебя?

Огромная часть меня хотела согласиться, наброситься, но все, что я могла сделать, — это покачать головой, уставившись на свои руки.

— Ты…

— Что?

Я снова покачала головой, сердце бешено колотилось, в горле пересохло.

— Ты хотел сделать это со мной прошлой ночью или ты думал о ней?

— Господи, ты серьезно спрашиваешь об этом?

— В первый раз, когда я поцеловала тебя, ты отскочил от меня, как ракета. И отстранялся все следующие разы, когда мы становились ближе. Не похоже, что ты хотел переспать со мной прошлой ночью. Мне пришлось… уговаривать тебя, — прошептала я, понимая, что это правда. — Ты перечислял все эти причины, и я…

— Тебе не пришлось меня уговаривать. То, что я чувствую к Лейле — то, что я чувствовал к ней, — не имеет никакого отношения к прошлой ночи. Вообще. То, что случилось между нами, было чертовски близко к совершенству, — Зейн сел рядом со мной, и я дернулась, почувствовав его пальцы у себя под подбородком. — Прости, — пробормотал он, возвращая мой взгляд к своему. — Нет ни одного гребаного момента прошлой ночи, о котором я сожалею.

Я моргнула.

Он задержал на мне взгляд еще на мгновение, а затем отвел его.

— Я знаю Лейлу, кажется, полжизни. На самом деле дольше. Она была… Сначала она была просто маленькой девочкой, ходила за мной по пятам. Такая надоедливая. Думаю, это было очень похоже на вас с Мишей.

Зажмурив глаза, я прерывисто вздохнула. Хотелось, чтобы Зейн заткнулся. Хотелось, чтобы он продолжал говорить.

В общем, я не знала, чего хочу.

Зейн продолжил:

— Когда Лейла стала старше, я понял, что она влюблена в меня. Сначала это было легко игнорировать, потому что Лейла была младше, но потом все изменилось. Она ходила в государственную школу, о чем очень долго умоляла моего отца, и я каждый день с нетерпением ждал ее возвращения, чтобы послушать ее рассказы. Я знал, что нравлюсь ей, но никто из нас ничего не предпринимал.

— Потому что она не была чистокровным Стражем?

Все еще глядя на свои руки, Зейн грубо усмехнулся.