Шторм на Карибах

Кошкодевочка явилась с затребованным не сразу и с недовольным выражением лица мне заявила:

— Знаешь Эндрю, а Эвелин мне сказала, что, если девушка в отношениях, это вовсе не значит, что она должна бегать для своего парня на кухню за прохладительными напитками! Ты меня обманул!

— Да как ты могла такое про меня подумать? — возмущенно всплеснул руками я, — Это в Штатах может и не принято, а у меня в России именно так отношения и строятся. У нас женщины еще и тапочки своему мужчине приносят! Еще ноги моют и воду пьют…

— А вот этого точно не дождешься, это не гигиенично! — подбоченилась кошкодевочка.

— Эх, чувствую, не выйдет из тебя хорошей подруги для меня, — печально вздохнул я, открывая очередную бутылку колы, уж не знаю какую по счету за сегодня, — А еще девушки в отношениях не мешают своим парням выполнять свой долг, так что будь добра отойди и не загораживай мне обзор!

— Давно хотела тебе сказать, Эндрю, ты употребляешь какое-то нездоровое количество сладкой газировки с вредными сублимированными продуктами вприкуску! — ехидно ответила мне кошкодевочка, — И как твоя девушка, а заодно корабельный медик, которая следит за твоим здоровьем, я буду следить за тем, чтоб ты ими не злоупотреблял! С сегодняшнего дня тебе можно не более двух бутылок колы и одного пакета чипсов в день! А если будешь таскать тайком, я все выкину за борт, так и знай!

С чем и ушла. Оставила последнее слово за собой, ага. Когда я обрел потерянный от возмущения дар речи и перевел взгляд на Джима, то обнаружил, что тот весь трясется от с трудом сдерживаемого смеха. Ну да, ему, конечно, очень смешно наблюдать, как суперзлодея Эндрю Блада Молнию прогибает девчушка которой двенадцать лет от роду, а мне что делать? Не бить же ушастую, тем более сам ее своей девушкой назвал. Хотя кто сказал, что свою девушку нельзя бить? Алексис-то про это точно не знает! Об этом надо было, как следует подумать, но потом. Я снова зевнул и перевел свой взор на гибнущий город.

Зрелище было впечатляющее — величественное и трагическое одновременно. На улицах Син Сити царил хаос, Содом и Гоморра, озверевшие корсары вырезали всех, кто пытался встать у них на пути. Откуда я это знал, сидя в удобном шезлонге попивая холодную газировку? Очень просто — я сам таким был, и роняя пену бросался врукопашную на вооруженных огнестрелом противников. Выжил тогда чудом, помнится. Так что я очень хорошо представлял, что творится сейчас на улицах несчастного Син Сити. Представлял и радовался.

И пусть там сейчас идет резня — плевать я хотел на всех тех бандосов, что крышевали магазины наркотиков, бордели с подневольными проститутками. Конечно, кроме бандитов там жило еще больше обычных граждан города, но их мне не жаль точно так же. Все эти люди обслуживали те самые бордели, наркопритоны, рынки рабов, а если и не обслуживали, то кормились от денег, которые те приносили, а значит, были замазаны в том же самом, что и бандиты с наркоторговцами. Так что этот город и его обитатели горел сейчас вполне заслуженно.

Я перевел взгляд на отель Плаза, в пентхаусе которого хозяева города не так давно высокомерно объявили мне, что я в их городе персона нон-грата. Не было правда уже того пентхауса, да и сам отель чувствовал себя не лучшим образом, здание горело и пламя, которое никто не тушил, быстро перебиралось с нижних этажей все выше и выше. На моих глазах от одного из окон отделилась темная точка и полетела вниз, на асфальт. Я взял со столика бинокль, приложил к глазам и увидел забавную картинку — огонь перекрыл пути эвакуации десяткам жильцов отеля и сейчас люди толпились на балконах, смотровых площадках и беспомощно смотрели, как пламя приближается к ним все ближе и ближе. Выбор у них был невелик — либо сигануть на асфальт с понятным результатом, либо дождаться пока огонь доберется до них и сгореть заживо. Кое-кто решался и прыгал, но большинство продолжало цепляться за свои жалкие, никчемные жизни.

Я отложил в сторону бинокль, он мне был уже не нужен. Я и без того ощущал каждый метр этого городка. По всему городу я чувствовал сгустки ярости и гнева — это мои братья по оружию сейчас развлекаются, уничтожая растерянных и испуганных бандитов, что отчаянно, но бестолково от них отстреливались, неуклонно погибая один за другим. И каждая смерть на улицах гибнущего города вызывала у меня чувство глубокого удовлетворения, по капле наполняя тот сосуд, что рано или поздно выплеснется на эти земли и очистит их от плесени, что самодовольно провозгласила себя царем природы и сразу же ее и погубила. Благородная ярость освобождает, огонь очищает!

От наслаждения моим триумфом меня самым наглым образом оторвала непригодная для размножения самка с искусственно измененным фенотипом, с которой я был связан странным понятием «отношения». Рядом с ней была самка рыжей масти пригодная для размножения, которую я почему-то не считал достойной этих самых «отношений» хотя это было абсолютно нелогично. И эти самки что-то громко мне говорили на своем примитивном и глупо звучащем языке, бестолково размахивая верхними конечностями.