Штормовое предупреждение

— А женщины? Семья? О них не упоминалось. Занимают ли они вообще какое-нибудь место в вашей схеме мира?

— Право, нет. Женщины да, но самым обычным образом. Однако, побывка на берегу, как я всегда находил, редко длится достаточно долго, чтобы выросло что-то более постоянное.

— Прямо, как корабли, что проходят в ночи?

— Похожая аналогия. — Он пожал плечами. — И еще важные вещи в жизни имеют чертовское обыкновение случаться в самое неподходящее время. Разве вы не знаете об этом?

Он повернулся к ней лицом. Она почувствовала холодное возбуждение, необходимость глубоко вздохнуть, и вдруг внезапный жестокий шквал ударил «Катрину» положив катер на левый борт. Джанет свалилась с кресла.

Герике, борясь со штурвалом, выправил ход:

— С вами все в порядке?

Она кое-как встала на ноги, белая и дрожащая:

— Да, но мне лучше сойти вниз и проверить остальных. — Она помедлила, поглядев во тьму: — Думаете, станет хуже?

— Вполне могу представить. Я поставлю на автопилот и сам схожу вниз.

— Безопасно, если один автомат станет управлять в такую погоду?

— Гораздо безопаснее, чем позволить вам одной сойти вниз.

Она скользнула в дверь и исчезла. Он чертыхнулся, включил автоштурман и побежал за ней, уже опоздав, ибо когда он вошел в салон, у нее в руках была лаклановская винтовка Ли-Энфилда. Она щелкнула предохранителем, передернула затвор, загнав патрон в патронник, и обернулась.

— Заряжена, я предполагаю? — спросил он.

— Даю честное слово — сказал Лаклан, пытаясь сесть.

Герике вытащил маузер и взвел его:

— Пат, мне кажется.

— Не вынуждайте меня стрелять, дорогой — резко сказал она. — Если потребуется, я выстрелю и едва ли промахнусь на таком расстоянии.

На ее лице была решительность, но и некая паника, словно она знала: если что-нибудь случится, он не нажмет на спуск. Вдруг в ее глазах появилась отчаянная мольба.

Герике очень мягко улыбнулся и положил маузер на стол:

— Ну ладно — сказал он. — Что ж, это было забавно — и он сцепил руки за головой.

***

Рихтер, лежа в тесноте, проверял подтрюмное пространство с помощью штормового фонаря. Помпы непрерывно работали уже два часа, но там оставался еще на фут воды. Довольно часто, когда «Дойчланд» ныряла с особенно громадной волны, затхлая вода окатывала его с головой.

Он закончил инспекцию и вылез через люк в кормовой трюм, передав фонарь Штурму.

— Боже мой, как ты воняешь — заметил молодой лейтенант.

— Знаю — с отвращением ответил Рихтер. — Там как будто ползешь в очень старой канализации.

— Как выглядит?

— Могло быть хуже.

— Хорошо.

Штурм повеселел:

— Лучше сказать старику прямо сейчас.

Когда они вышли на палубу, ее как раз накрыла ужасная волна, и Бергер в клеенчатом плаще и зюйдвестке перегнулся через поручни квартердека.

— Очень вовремя, господин Штурм — позвал он. — Поднять топ-парус и передний нижний топ-галлант, и быстро, как сможете.

— Есть.

— И спустить передний парус.

Бергер спустился в каюту, а команда бросилась выполнять отданный Штурмом приказ, Рихтер прыгнул на веревочную лестницу и отправился вверх, место не для слабых сердец в такую погоду. Однако, на палубе условия были почти такие же опасные. Люди на шторм-трапах были по шею в воде, когда накатывала очередная волна.

Рихтер, спускаясь на палубу, заметил, как Лотта вышла из камбуза. В каждой руку она несла по ведру и была в старом клеенчатом плаще и зюйдвестке. И в то же мгновение он увидел гигантскую волну, накатывающую на борт.

Он крикнул, предупреждая, схватился за ближайший линь и быстро заскользил на палубу. Раздался ужасный треск, когда море хлынуло на корму. Рихтер увидел, как Лотту уносит волна, прыгнул в шипящую пену и кинулся за ней.

«Дойчланд» уткнулась носом в свинцово-серое небо, высоко вздыбившись на следующей волне. Рихтер поставил девушку на ноги и увидел, что она еще сжимает ведра, теперь, однако, пустые. И хохочет.

— Немного глупо — прокричал он. — Сколько я тебе говорил?

— Думаю, теперь никогда не просохну — ответила она.

Он поддержал ее под локоть и помог перебраться по палубе в камбуз. Когда он открыл дверь, внутри была пара футов воды, вокруг плавали горшки и кастрюли, сестра Анджела на четвереньках.

По ее лицу он увидел, что неистощимое терпение, наконец, покинуло ее. Рихтер удалился, предоставив Лотте самой справляться с ситуацией.

***

Бергер просушил полотенцем голову, сел за стол, выбрал черуту и закурил. Последняя коробка, и в той осталась лишь дюжина. Он с видимым удовольствием вдохнул аромат Бразилии, потянулся к перу и начал ежедневную запись в личном дневнике.