Штрафбат для Ангела-Хранителя. Часть первая

Далее события разворачивались с непостижимой быстротой: Андрей увидел, как самолёт ведущего сорвался в крутой левый вираж, разворачиваясь в сторону цели: второго танка, вкопанного фашистами в землю. Андрей перещёлкнул тумблер на ручке управления газом (Шурка, спасибо, за удобство в бою!), переключаясь на радиоканал:

– Командир! Истребители! Сзади!

– Атаковать цель! Один заход и уходим! Высыпай, всё, что осталось!

Ручка управления влево и плавно на себя – перегрузка привычно вдавила в спинку кресла, положив самолёт в крутой вираж, Андрей довернул его на цель. От самолёта ведущего как крупа, посыпались ПТАБы, накрывая и вторую цель. Андрей положил левый палец на кнопку сброса бомб, потом спохватился, вспомнив, что на электросбрасывателе установлен сброс четырьмя сериями, и оставив на баранке только левую руку, схватился правой за «сидор»68

. Сердце стучало как молот, колотясь в грудной клетке. Он спинным мозгом чувствовал, как сейчас, заложив широкую дугу, к ним в хвост пристраивается пара мессеров, уже готовых открыть огонь… Секунда, вторая, третья… Квадратная башня танка растёт в сетке прицела… сейчас… сейчас…

– Андрей, сброс! Быстрее, выводи! – пронзительно закричала по СПУ Агния. И тут же сзади длинной и злой очередью зашёлся её УБТ.

Правая рука рванула рычаг аварийного сброса бомб. Самолёт заметно тряхнуло. Сразу после этого – ручку на себя, и… шарах-х-х по фюзеляжу! Замолчал УБТ. Уже не оглядываясь – нет времени, Андрей тянет обеими руками баранку на себя, и тут же до упора влево – вираж у Ил-2 на небольшой скорости гораздо круче, чем у разогнавшегося Мессера, сейчас они должны проскочить мимо… Так и есть! Сквозь тёмно-красное марево перегрузки боковое зрение отмечает справа пару худых силуэтов, стремительно скользнувших дальше. Голова набухла кровью, звон в ушах, невольно сглотнул, выровнял машину, оглянулся по сторонам, палец – на кнопку СПУ:

– Агния!

Молчок.

– Агния!

Опять тишина. «Чёрт, чёрт!» – Андрей крутит головой, пытаясь одновременно осмотреться по сторонам и при этом заглянуть то в одно маленькое окошко сбоку от подголовника, то в другое, чтобы убедиться, что его борт.стрелок жив и здоров. Но ни в правое, ни в левое окошко, он не увидел её головы и плеч. И небо чистое! Никого не видно: ни немцев, ни ведущего! Не может такого быть! Их же было много! Он их просто не видит!

В бессильном исступлении он снова и снова жмёт кнопку СПУ:

– Агния! Агния, отзовись!

– ДА ЗДЕСЬ Я! – вдруг гулко, как в огромном зале, загрохотал прямо в голове ЕЁ голос. От неожиданности Андрей даже вздрогнул: было ощущение, будто бы его голова мгновенно расширилась до огромного размера, и эхо многократно отразилось от её стенок.

– Здесь Я! – оглушительно, как камнепад в горах, продолжал грохотать в голове её голос, – два фрица прямо над нами! Вались вниз, дай сектор обстрела!69

Руки работают сами, гораздо быстрее головы – они с силой отжимают от себя баранку до самой приборной доски, и самолёт послушно опустив нос, устремляется к земле. Ствол заднего пулемёта, упёршийся в верх остекления фонаря, задирается всё выше и выше, и наконец… Есть!! Два мессера, уже сорвавшиеся в пике сверху на беззащитный Ил, напарываются на встречную очередь крупнокалиберного пулемёта, задранного почти вертикально. Тяжёлые пули от УБТ вспарывают капот и лобовое стекло ведущего мессершмитта.

– Вывод! – опять гулко и с эхом грохочет во вконец очумевшей башке. Андрей на автомате обеими руками тянет баранку на себя, выводя самолёт у самой земли. Перед носом, впереди, метрах в ста, огненным болидом, разбрасывая яркие брызги горящего бензина, в землю врезается сбитый бортстрелком мессер. Второй же, не солоно хлебавши, уходит свечой в небо, и надолго зависает там, оценивая обстановку.

Бешено колотится сердце в груди, дрожат от нервного напряжения руки, но разум чист и спокоен – Андрей чувствует прилив сил и боевой азарт. И полное отсутствие страха. Но голова гудит, как котёл.

– Молодец Андрюша, отлично мне подмахнул! – голос хоть и заполняет всю голову, но уже не грохочет молотом по наковальне, он озабоченно-сосредоточен: – сзади справа заходят ещё двое, прижимаются к земле. Разворачивайся в лоб. Ты успеешь.

Быстрый взгляд в правую форточку: точно, так и есть, двое, идут на бреющем, маскируясь фоном земли. Дистанция километра два. Успею! Правый вираж, оп! Перегрузка привычно вдавливает тело в спинку сиденья. В левом окне – небо, в правом – крутится, проворачиваясь, земля. Пара стремительно приближающихся фрицев перемещается с правого окна в сторону носа и вползает в сетку прицела. Видя такой расклад, пара немцев пытается сманеврировать влево-вправо, сбивая прицел, но поздно: четыре трассы пошли плотным пучком в идущего первым немца и смахнули его с неба: разбрасывая крылья и чадя дымным шлейфом, он устремился в свой последний полёт к земле. Второй мессершмитт, пролетев сквозь паутину трасс, огрызнулся короткой очередью из всех стволов и бешеной пчелой вжикнул мимо.

Ожила рация: