Штрафбат для Ангела-Хранителя. Часть вторая

— Ага, ага… — насмешливо косясь на него карим глазом, произнёс его Ангел, — ишь ты, непалец какой выискался!

— Чего-о? — не понял шутку своего ангела Андрей.

Ангел смешно наморщил носик, и передразнивая лейтенанта, ехидно продекламировал:

— Жителем Непала является любой человек, зачатый не пальцем и не палкой!

Андрей шутку оценил, громко рассмеявшись:

— Ладно, залезай! — и подсадил его под попу, легко закинув на крыло самолёта, — согласен быть кем угодно, и даже непальцем. С тобой — хоть куда!

***

Лететь было недалеко, минут 20. К линии фронта подошли на высоте 1200 метров, и пересекли её с потерей высоты, маневрируя высотой, скоростью и курсом. Группа танков, которую предстояло атаковать, находилась в нескольких километрах к западу от места ожесточённого встречного танкового боя, над которым стояла сплошная стена дыма. Поэтому, чтобы дым не затруднял ориентировку и отыскание цели, комэск повёл ударную восьмёрку по ломаному маршруту, чтобы атаковать танки противника с тыла, то есть с территории противника с выходом после удара в свою сторону.

— Цель слева по курсу, — услышали все лётчики эскадрильи голос комэска, — атакуем с круга, дистанция — 500 метров. В первом заходе бомбим ПТАБами.

Андрей до боли в глазах вглядываясь в проплывающий под крылом зимний пейзаж, увидел наконец, танки противника. По полю, разрезанному на несколько неравных кусков оврагами и небольшими перелесками, двигалась чуть ли не сотня танков и бронетранспортёров. В одном месте, зажатые с одной стороны замёрзшей рекой, а с другой стороны глубоким оврагом, немецкие танки сбились в этой теснине в довольно плотную кучу. Вот её то командир эскадрильи, мгновенно оценив текущую обстановку на поле боя, и выбрал целью первого захода. Замысел его был понятен всем пилотам эскадрильи — в первом заходе сброс бомбовой нагрузки, и чем плотнее и компактнее сгруппированы цели, тем выше эффективность атаки.

— Работаем! — услышали по радиосвязи все пилоты эскадрильи голос комэска.

Ведущий восьмёрку штурмовик плавно опустил нос, и разгоняясь на пологом пикировании, пошёл в атаку. Идущие за ним семь самолётов в точности повторили его маневр.

Увидев, что из бомболюков самолёта комэска посыпались, как горох, ПТАБы, Андрей, выждав пару секунд, нажал на сброс. Самолёт едва заметно тряхнуло, когда из двух крыльевых кассет 96 маленьких 1,5-килограммовых бомбочек рванулись в свой короткий последний полёт.

Ручка на себя, вывод, пологий левый вираж, замыкающий круг. Хвост ведущего, тоже стоящего в пологом левом вираже, маячит где-то впереди-слева, в пятистах метрах. Все самолёты эскадрильи чётко, как на полигоне, отрабатывают по цели. Стоя в вираже, Андрей бросает взгляд в левое окно — на том месте, где полминуты назад было два десятка коробочек немецких танков, вспучилось сплошное облако разрывов. Удачно накрыли!

Самолёт командира эскадрильи замыкает круг. В наушниках все слышат очередной приказ:

— Второй заход. Бьём пушками и ЭРЭСами. Цели атакуем индивидуально, но круг не разрываем!

И здесь всё понятно. И Андрею, и всем остальным лётчикам восьмёрки. Работа с широкого, растянутого круга допускает индивидуальный маневр для поиска цели. Но круг разрывать нельзя — он основа боевого порядка, и спасение в случае атаки истребителей противника.

Половина самолётов в ударной восьмёрке с крупнокалиберными пушками НС-37. У этих — ЭРЭСов нет. У остальных — пушки ВЯ-23, и у них подвешены ещё и бронебойные ЭРЭСы.

«Так, главное — короткими очередями, 2…3 выстрела. И только не в лоб, а в борт, или в корму!» — как мантру, повторял про себя Андрей. Это был его первый вылет на новой модификации Ил-2 с двумя 37мм пушками НС-37, и он немного волновался: как покажет себя новое вооружение, не сплохует ли он сам, неумело его применив? Эх, жалко, ЭРЭСов под крыльями нет, хорошая штука, полезная!

— Не отвлекайся! — чётко, прямо в голове, минуя СПУ4, прозвучал голос Ангела, — работа пошла!

И точно — самолёт командира эскадрильи нырнул вниз, разгоняясь в пологом пике, и нацеливаясь на один из танков. Андрей выждал пару секунд и тоже плавно отдал ручку от себя. Самолёт с небольшим замедлением, как бы нехотя, опустил нос, и тоже сорвался, наращивая скорость, в пологое пике. Левая рука заученным движением тянет ручку газа на минимум — движок послушно сбрасывает обороты.

«Так… так… спокойно… я это делал много раз» — Андрей мысленно успокаивал себя, на автомате совершая заученные до автоматизма движения: выбрал цель, плавными, несуетливыми движениями ручки довернул нос самолёта на неё, короткими, чёткими движениями ручки успокоил лёгкие колебания самолёта… Секунда… вторая… как удары сердца! Корма приземистой, плоской, как распластанная жаба, немецкой самоходки «Штурмгешютц»5, выросла в сетке прицела. — ОГОНЬ!

Палец втопил гашетку до упора…

Ду! Ду! Ду! Ду! Дух!