Штрафбат Павла Первого: Штрафбат Его Императорского Величества. Спецназ Его Величества. Диверсанты Его Величества. Заградотряд Его Величества

Беляков хмыкнул, погладил свежий шрам, пересекающий левую щеку и прячущийся в бороде, но ничего не ответил. И самого терзают подобные мысли: послали делать дело, а они на полпути его бросили, ввязавшись черт знает во что. Захотелось непременно поймать и примерно наказать сбежавшего обидчика, вот и кинулись в погоню, наплевав на все. Месть сладка, а праведная – сладка вдвойне. Но затягивает не хуже зелена вина, заканчиваясь жутким похмельем под названием совесть.

Но кто же знал, что все так закрутится? Эх, не будем кривить душой – знал. Ясно стало ровно в тот момент, когда изъятые для пополнения экипажа канонерки офицеры астраханского гарнизона явились на пароход в сопровождении солдат. Понятно, что их благородиям без денщиков обходиться тяжко, но зачем по пяти человек на каждого? Тем более если сами временно определены в рядовые…

Впрочем, откровенное желание и тех и других поправить финансовое положение набегом понятно и простительно. До провинциальных городов запущенная государем военная реформа толком не дошла, и денежное довольствие оставляло желать лучшего, а тут возможность порадеть за Отечество и общество одновременно…

Полковник Суровицкий, провожая добровольцев, несколько раз напоминал:

– Господа, прошу обратить внимание на добротное сукно для мундиров и на кожи, а также железо и свинец, буде таковые попадутся под руку. Да вы сами знаете наши нужды! Но на всякий случай возьмите список…

– Все в счет общей доли в добыче. – Присутствовавший при том разговоре Беляков поспешил расставить точки над «i». – Любая вещь стоимостью выше рубля поступает в походную казну и подлежит разделу только после окончания экспедиции.

– Разумно, Александр Федорович, – согласился Суровицкий.

– Да, – кивнул министр. – И чтоб никаких баб-с! Найду – утоплю лично! Обоих!

– А если по обоюдному согласию? Помните государево стихотворение?

– Которое?

Полковник взглядом показал на книгу, лежащую на краю стола, и с чувством продекламировал:

     Я спросил сегодня у менялы,     Что дает за полтумана по рублю,     Как сказать мне для прекрасной Лалы

     По-персидски нежное «люблю»?     Я спросил сегодня у менялы     Легче ветра, тише Ванских струй,     Как назвать мне для прекрасной Лалы     Слово ласковое «поцелуй»?

– Его Императорское Величество может разговаривать с менялами о чем угодно, хоть о влиянии соловьиного пения на надои в Херсонской губернии, нам же сие непозволительно.

Впоследствии никто и никогда не привлекал менял в качестве толмачей при объяснении с женщинами. Но особым шиком у солдат и офицеров стало не просто изъять деньги из лавок бедняг, а заставить громко прокричать на главной площади признание в любви к верблюдицам и ослицам. На персидском языке, разумеется.

Примкнувшие казаки из Войска Донского, неизвестным образом узнавшие о начале похода, были менее разговорчивы и после допроса и реквизиций милосердно перерезали глотки допрашиваемым, не выставляя тех на всеобщее посмешище.

– Воспоминания одолели, Александр Федорович? – Едущий в тех же самых санях полковник Тучков легонько ткнул министра локтем в бок. – Оставьте это неблагодарное занятие.

Гвардейцу вольно зубы скалить, он-то поставленную задачу выполнил пусть не в срок, но точно, и может не беспокоиться за свою дальнейшую судьбу. А что ждет Белякова? В каторгу и тюрьму не верилось, но все равно какая-то неуютность чувствуется. Обошлось бы снятием с министров, и то ладно…

Александр Андреевич не унимался:

– А помните, как мы того гуся жарили?

– Гуссейна, господин полковник, – поправил лейтенант Давыдов.

– Нет, Денис Васильевич, того вы вместе с дворцом зажигательными ракетами спалили, а я про того гуся, что в саду под красное вино употребляли.

– Это павлины.

– Да? – удивился Тучков. – То-то вкус подозрительным показался.

– Надобно было пить во время еды, а не до нее или вместо, – не удержался от укора министр. – Куда павлиньи перья потом дели, тоже забыли?

– Э-э-э… – Полковник задумался и через минуту смущенно признался: – Запамятовал, господа. Но пусть это останется между нами, хорошо?

– Забывчивость или…

– Или.

– Договорились, Александр Андреевич, – согласился Беляков и опять отдался во власть воспоминаний.

Упомянутый полковником случай с павлинами произошел в Баку, куда батальон Красной гвардии подоспел в разгар уличных боев. Громко сказано, конечно, про бои… Немногочисленные защитники города не смогли организовать полноценную оборону, ограничившись отдельными очагами сопротивления. Таковые преимущественно образовывались вокруг дворцов и домов богатых горожан, что в определенной степени создавало трудности. Мало приятного копаться в дымящихся развалинах, да и укромные места хранения самого ценного лучше всего узнавать у пока еще живых пленников. А терять людей в бессмысленных лобовых атаках…