Штрафбат Павла Первого: Штрафбат Его Императорского Величества. Спецназ Его Величества. Диверсанты Его Величества. Заградотряд Его Величества

– Откуда он взялся?

– Так Европа-с… с удобствами воевать изволят. Да не беспокойтесь, неделя впереди есть, откормятся немного и сыграют наилучшим образом.

– Хоть на этом экономим.

– Да, но по тысяче рублей придется сложиться.

– Однако! – пробасил впечатленный грядущими расходами Бугров. – Почему так много?

– Остатки средств пойдут на пополнение отрядной казны.

– И все равно…

– А я согласен! – Поцелуев хлопнул ладонью по столу. – Кладу полторы тыщи, но про хорошее вино с Аполлоном Фридриховичем поговорите обязательно. Не знаю, как в высшем свете, а у нас балы на трезвую голову не делаются.

Тремя днями позже. Псковская губерния, деревня Киселиха

В России не читают английских газет, разве что иному чиновнику с лазоревыми петлицами на воротнике вицмундира приходится делать это по долгу службы. И правильно не читают всякую мерзость. Представляете, в недавнем номере «Таймс» была напечатана лишенная здравого смысла, но наполненная клеветой и ядом статья некоего члена палаты лордов о жутких репрессиях, направленных императором Павлом Петровичем против русского дворянства. Будто бы благородное сословие, отправляемое в холодную Сибирь сотнями и тысячами миллионов, стало в России исчезающим видом, вроде мамонтов или шерстистых носорогов.

В подтверждение лживых измышлений приводился тот факт, что множество помещичьих усадеб и имений поменяло хозяев. Вроде как разбогатевшие на военных поставках купцы и промышленники скупают у казны конфискованные дворянские гнезда, а некоторые не гнушаются прямым захватом с непременным уничтожением прежних владельцев.

Ослепленные ненавистью и собственным ядом, лжецы, несомненно, получат по заслугам, потому как оскорбление государства является преступлением более тяжким, нежели оскорбление Величества, и срока давности не имеет. Да, зло будет непременно наказано, но ведь как до сих пор язык у собак не отсох!

В семье Воронихиных кроме «Коммерческого вестника», «Петербургской правды» и иллюстрированного журнала для дам «Северная пчела» никаких газет в глаза не видели и не подозревали о жуткой, с точки зрения английского лорда, предыстории своей честной покупки. Полуэкт Исидорович приобрел имение у полковника Тимирязева, переехавшего в Тифлис к новой должности, и рассчитывался вовсе не пулей, а новенькими ассигнациями. Да многие тогда в уезде распродавали недвижимость: кто в Петербург перебрался, кто – в Новгород. А какой смысл сидеть в деревне, если государева служба сытней и денежней?

Сегодня в Киселихе праздник – приехавшая погостить к родителям Манефа Полуэктовна рассказала о предполагаемом пополнении семейства. И расчувствовавшийся будущий дедушка велел выкатить на площадь две бочки романеи. Гуляй, народ, пей за здоровье долгожданного наследника!

Сама госпожа Клюгенау шума и веселья сторонилась. Выглянула на минутку, поблагодарила за теплые пожелания и вновь увлеклась разговором с младшей сестрой. А у той одно на уме:

– Манечка, а каков он собой?

– Кто, Михаил Касьянович, что ли?

– Да я про него и спрашиваю.

Манефа Полуэктовна на мгновение задумалась:

– Вылитый орел! Да, Катенька, как есть орел!

– Такой же носатый? – огорчилась Екатерина Полуэктовна. – Такой мне ненадобен!

– Думай, о чем говоришь! – прикрикнула старшая сестра. – Нормальный нос у Михаила Касьяновича. Да и не в размере носа заключается женское счастье.

– Да, а в чем? – В глазах младшенькой вспыхнуло жгучее любопытство и ожидание раскрытия великой тайны.

– Он сам тебе объяснит. Если захочет, конечно.

– Нужно, чтоб захотел. А какое платье мне надеть на бал? – Девичий разум, особенно столь юный, не способен долго удерживать одну и ту же мысль, и Екатерина Полуэктовна перешла к обсуждению нарядов: – Если то лиловое… ну ты помнишь? С воланчиками…

– Лиловый цвет нынче не в моде.

– Да?

– Уж поверь мне. Тем более на первом в жизни балу нужно непременно быть в белом.

– Манечка, ты такая умная!

Восхищению младшей сестрицы имелось простое объяснение – увлечение танцами в купеческом обществе только-только появилось, и немногие ухитрялись не стать на подобных собраниях предметом насмешек. Легко с непривычки оказаться этакой кутафьей, влезшей в калашный ряд со свиным рылом. А Манефа знает, она даже в самом Санкт-Петербурге не раз бывала и представление имеет.

– Не льсти мне.

– И не думала! Я говорю чистую правду.

Оставшиеся дни пролетели незаметно. Да, когда есть чем заняться, время бежит быстро, особенно если занимаешься любимым делом. Купцы торговали, промышленники промышляли, женский пол изобретал и шил новые наряды. Гусары воевали в меру сил, французы распространяли панические слухи о действующей в их тылах тайной армии… Все при деле.