Штрафбат Павла Первого: Штрафбат Его Императорского Величества. Спецназ Его Величества. Диверсанты Его Величества. Заградотряд Его Величества

Вопрос, заданный в никуда, тем не менее не остался без ответа. Принесший почту дежурный офицер принял его на свой счет:

– Она есть понятие относительное, обусловленное государственной необходимостью. Потому бывает разных степеней и допускает не только двоякое, но и троякое толкование.

Замечательная мысль, но требующая некоторого уточнения.

– А можете объяснить на примерах, господин лейтенант?

Тот немного смущенно оправдывается:

– Я только полгода как выпустился из военного училища, государь, и мои выводы не подкреплены опытом. Они чисто умозрительны.

– И все же?

Молчание. Но не тупое, с поеданием глазами начальства, а сосредоточенное. Хорошее такое молчание, вдумчивое и осмысленное. Наконец решился:

– Видите ли, государь…

Пауза.

– Продолжайте.

– За все свои злодеяния, совершенные во время войны, французский император заслуживает виселицы, но…

Ага, забавно будет посмотреть на Бонапарта, дрыгающего ногами в петле.

– Какое же «но»?

– Но государственная справедливость требует оставить его живым, дабы послужил гарантом выплаты контрибуций.

Слово-то какое подобрал – «гарант». Неплохо учат в наших училищах. Во всех четырех. Пока четырех.

– Значит, нам стоит принять капитуляцию Наполеона?

– Не могу советовать, государь, но все той же справедливости ради отмечу ее третью сторону…

– Ну?

– Почти бескровные и легкие победы развращают армию.

Забавный юноша. Философ!

– Оповестите членов Совета о совещании, назначенном на полдень.

– Они уже здесь, государь.

– Здесь – это где?

– Завтракают в малой гостиной.

– Без меня?

– Виноват, государь, неправильно выразился: подкрепляются перед завтраком у Вашего Императорского Величества!

– Ладно, пусть подкрепляются, а я пока почту посмотрю. Свободны, господин лейтенант!

Да, господин… наименование «товарищ» как-то не прижилось, хотя и очень хотелось его ввести. Только у большинства это слово намертво связано с польскими гусарами[23] и несет в себе некоторый оскорбительный оттенок. Жалко… Все меньше и меньше остается того, что напоминает о прожитом мной будущем. Очень жалко…

Так, а что у нас сегодня с почтой? Прошения о помиловании на Высочайшее имя сразу в камин – подобными вещами занимается Священный Синод, и уж если снисходительный к разбойникам отец Николай не нашел уважительных причин для смягчения приговора… Вот ужесточить могу. Но не хочется.

А это что за цидулка? Понятно… Ново-Донской губернии купец третьей гильдии испрашивает разрешения сменить фамилию на более благозвучную. Интересно, чем ему прежняя не угодила? Дормидонт Староглупов – вполне нормально звучит. Ладно, ежели так хочет, то почему бы не пойти человеку навстречу? Сделаем приятное человеку, не все же смертные приговоры утверждать. Пусть станет Новоглуповым.

В следующем пакете – чертежи. А где сопроводительная записка от Кулибина? Неужели не просматривал изобретение? Не помню точно его обязанностей, но раньше вроде бы всегда… Не понял: «Описание особой прыгающей палки на керосиновом ходу, предназначенной для быстрого и высокого скакания по поверхности воды и веткам дерев широколиственных лесов, произрастающих в российских землях и за их пределами, предоставленное отставным штык-юнкером Назгулко». Бред полный… Это и про само изобретение, и про изобретателя. Штык-юнкера Назгулко я придумал несколько лет назад, рассказывая детям сказку про подвиги боевого Колобка. И ни о каких других не слышал. Неужели действительно существует человек с таким именем? Великолепно, значит, и Колобок имеет право на жизнь!

Но чертежи все равно в топку!

– Государь! – Дежурный заглядывает в дверь. – Завтрак подан.

Ну что же, придется отложить бумаги в сторону. Утро – единственное время, когда вся семья встречается за столом. Потом некогда и некому встречаться – не успел оглянуться, и разбежались кто куда. В лучшем случае увидимся вечером, а то и вовсе на следующий день, опять же за завтраком.

Угу, мероприятие особой государственной важности – целых четыре министра, канцлер и обер-прокурор с ложками наготове. Совмещают приятное с полезным и бесполезное с бестолковым: кушают за мой счет, ищут у Марии Федоровны поддержки безумным прожектам, служат детям примером тяжести и ответственности высоких чинов, а также соревнуются в злобности намерений по отношению к поверженному противнику.

– Я бы посоветовал не торопиться с принятием капитуляции у Наполеона, государь. – Бенкендорф с отвращением смотрел в тарелку со сваренной на молоке перловой кашей и говорил, не поднимая головы: – Идеальным вариантом будет, если у нас получится выдавить его за границы империи без прекращения войны.

– А спешащие на выручку англичане? – сварливо ответил граф Ростопчин. – Мне кажется, что стоит предать Бонапарта справедливому военно-полевому суду, дабы не к кому было спешить. Закатать мерзавца на пятнадцать лет в Кяхту…

– Экий вы кровожадный, Федор Васильевич, – с укоризной вздохнул министр госбезопасности. – Еще предложите оженить его на тунгуске.

– Тунгусы тоже люди, – вмешался обер-прокурор Священного Синода. – А Наполеона отошлем на Соловки.