Штрафбат Павла Первого: Штрафбат Его Императорского Величества. Спецназ Его Величества. Диверсанты Его Величества. Заградотряд Его Величества

Федор Саввич и сам ощущал витающее в воздухе предчувствие скорого наступления. Разведка ежедневно доносила о скапливающихся силах противника, в полк начали поступать стальные кирасы пехотного образца, в заградотряд привезли тройной боезапас, и было еще кое-что, о чем лейтенант предпочитал не рассказывать подчиненным. Зачем вводить людей в смущение, сообщая о прибытии большого количества грубой холстины, обычно используемой при захоронении французских солдат? Русский человек отличается природной добротой по отношению к братьям своим меньшим, и многие казаки да егеря завели знакомства среди бывших наполеоновых гвардейцев, жалея и подкармливая бедолаг. Кошку или собаку потерять и тех жалко…

– Ну, Василь Прокопьич, выпьем здравие за государя императора! – провозгласил Самохин традиционный тост.

– И за погибель его недругов! – привычно откликнулся урядник. – Вздрогнем, ваше благородие.

На предложение вздрогнуть отозвался не только командир заградительного отряда – задрожала сама земля, от чего бутыль с вишневой наливкой подпрыгнула на столе и опрокинулась. Рубиновая струя плеснула на приготовленную закуску, но до залитого балыка уже никому не было дела. Мощные взрывы почти у самой палатки отвлекают внимание от подобных мелочей и портят аппетит.

Федор Саввич подхватил винтовку, лежавшую на походной кровати, и бросился наверх.

– Да что же они творят, твари?

Вид французов, бестолково мечущихся под обстрелом из дальнобойных орудий, кого угодно приведет в ярость. Неизвестно откуда прилетающая смерть посеяла панику, и свистки сержантов безуспешно пытались внести хоть какой-нибудь порядок в бессмысленную беготню перепуганных союзников. Они не были трусами – если бы это происходило на поле боя, то редкий из солдат дрогнул бы. Строй – великое дело, но научиться воевать вне его невозможно за какой-то месяц. В русской армии подобное умение вводилось постепенно в течение нескольких лет, да и то порой у склонных к подвигам молодых офицеров случались рецидивы дурных привычек.

А бывшую гвардию Наполеона никто и не собирался учить. Жить захотят – сами превзойдут тяжкую науку современной войны. Если, конечно, останутся живыми.

– Что за пушки лупят, ваше благородие?

– Да черт их знает, Василь Прокопьич… – Лейтенант прислушался к нарастающему вою. – Но очень уж издалека бьют.

Деловитая штабная тишина неожиданно была нарушена радостным криком:

– Они пошли, ваше превосходительство! Пошли!

Генерал-майор Тучков с укоризной покачал головой. Ну, пошли… Ну, в наступление… И что? Активность англичан ожидаема, и не стоит так возбуждаться при виде плывущей в руки удачи. В принципе, юного, только-только из училища лейтенанта можно понять: столько времени ждал установленного сигнала от воздухоплавательной разведки, и вот наконец-то дождался. Медаль «За боевые заслуги» вполне заслужил, а при производстве в следующий чин на награды обращают внимание в первую очередь. Волнуется вьюнош.

Воздушная разведка поначалу представлялась сущим баловством. Десяток шаров с наблюдателями висят в небе с утра до вечера и сообщают диспозицию с помощью флажковой азбуки, позаимствованной у флотских. Разве это разведка? Но ведь углядели!

Англичан ждали. Идея правильного генерального сражения рано или поздно должна была прийти в их головы – для того и пришлось разместить собственные войска в естественной узости между речкой и непроходимыми торфяными болотами, лишая себя возможности маневрировать на поле боя. Все для удобства противника, а то, не дай бог, передумает.

– Доложите, господин лейтенант, как полагается!

– Извините, – смутился связист и подошел к разложенной на столе карте. – Наблюдатели сообщили, что англичане начали интенсивный артиллерийский обстрел позиций Бобруйского полка, и сверху хорошо видно, как туда стягивается пехота противника численностью до трех дивизий.

– Как посчитали?

– Так самоеды же… Они и разглядели.

Тучков усмехнулся. Несколько лет назад его идея обучать в качестве воздушных наблюдателей сибирских и северных инородцев была встречена в штыки почти всеми, и только вмешательство светлейшего князя Голенищева-Кутузова дало дорогу начинанию. Определенные трудности доставила полная неграмотность новобранцев, но объявление о возможности вернуться домой со службы с новой кулибинкой заставило их грызть гранит науки не в пример усерднее студиозусов любого из университетов.

– Бобруйцы часа полтора продержатся? – обратился генерал к капитану Воробьицкому, после исчезновения Наполеона вернувшемуся к привычным обязанностям начальника разведки Красной гвардии.

– Это вряд ли, Александр Андреевич. У Самохина только полусотня казаков да взвод егерей, остальные – французы. Так что не более получаса. Винтовки против новых английских гаубиц долго не протянут.

Генерал-майор в задумчивости постучал кончиками пальцев по карте. Чертовы гаубицы тоже ждали, и упускать момент перехватить наисекретнейшие орудия никак нельзя.

– Полчаса? Нам хватит этого времени. – Тучков встал и перекрестился на походный складень. – И упокой, Господи, их души. Жалко, но что же теперь поделать…