Штрафбат везде штрафбат Вся трилогия о русском штрафнике Вермахта

Крик был девичий. Юрген бросился на него, не раздумывая. То есть мысль о том, что это могло быть ловушкой, мелькнула, но он ее задавил. Он в таких делах больше доверял телу, а не голове. А ноги несли его на крик. И донесли до квартиры на первом этаже. Двое солдат в немецкой форме распяливали кричавшую девушку на столе. Третий, стоявший спиной к Юргену, спускал брюки.

Юрген врезал ему прикладом автомата по загривку. Он коротко хрюкнул и рухнул между растянутыми коленями девушки. А может быть, это хрустнули его шейные позвонки, Юргену было не до анализа звуков.

— Ты чё, козел? — спросил один из солдат, отпуская девушку и поворачиваясь к Юргену.

— Ты откуда свалился? — спросил второй, надвигаясь на Юргена и занося кулак для удара.

Его Юрген просто застрелил. Он был слишком большим для него, кроме того, их было двое. Зато на втором оттянулся по полной. За все. За весь этот сумасшедший день. Он врезал ему прикладом под дых, распрямил ударом колена в челюсть, завалил на пол и принялся методично месить ногами. Подоспели товарищи. Целлер обхватил Юргена сзади за руки, отволок в сторону. Как оказалось, для того, чтобы освободить себе место у станка — на лежавшем еще оставалось несколько необработанных участков. Охолонув, Юрген помог Ульмеру снять солдата с девушки. Они откинули его в сторону. Он свалился бесформенным мешком, каска с глухим стуком ударила по полу.

— Danke schon, — сказала девушка.

Она сдвинула ноги, оправила юбку, села на столе. Рядом лежали ее разорванные трусики. Она взяла их в руки, повертела, оценивая ущерб, и засунула в карман. Несмотря на сказанные ею слова, на деловитые движения, было видно, что девушка еще не пришла в себя. Она действовала как автомат, ее глаза были неподвижны.

Юрген пощелкал перед ними пальцами. Дрогнули.

— Фольксдойче? — спросил он.

— Немка, — ответила девушка, соскользнула со стола и припала к Юргену, — я Эльза.

Она была чуть выше его. А он был в каске. Это спасло его от потока слез. Они скапывали с каски. Юрген поморщился — не любил он девичьих слез.

— Заберите, — коротко приказал он товарищам.

Целлер с Ульмером взяли девушку, повели ее, поддерживая под руки, к выходу из квартиры. Юрген подождал, пока они переступят порог, перебросил переключатель автомата на одиночные, сделал три выстрела. Простая предосторожность. Они были на территории, контролируемой бригадой Каминского. Им не нужны были лишние проблемы.

Предосторожность, похоже, не сработала. Снаружи раздалось несколько винтовочных выстрелов, кто–то вскрикнул, совсем близко, вслед за этим ударили автоматные очереди и донеслись дружные крики. Юрген хорошо знал эти звуки. Это его товарищи шли в бой. Он бросился на лестницу.

Когда он спустился вниз, все уже стихло. У дверей подъезда Целлер держал в крепких объятиях девушку, вновь зашедшуюся слезами. Рядом, привалившись к стене, стоял Ульмер, зажимая рукой пробитое пулей плечо. По двору, пятясь, передвигались Фрике, Вортенберг и Брейтгаупт, не сводя взглядов и автоматов с окрестных окон и подъездов.

— Какие негодяи! — воскликнул Фрике, когда Юрген, уже в бронетранспортере, быстро доложил ему о происшедшем, включая краткую характеристику типа, застреленного Ульмером. — Они позорят честь…

— Они изнасиловали двух девушек из нашей организации, — рассказывала тем временем Эльза, — мы из «КДФ»,[58] мы кричали, что мы немки, но это их еще больше раззадоривало. Я вырвалась и убежала, но меня все равно поймали. Другие, но такие же.

И тут Фрике прорвало. Его тоже достал этот сумасшедший день, все виденное ими в Варшаве. Он долго крепился, но рассказ Эльзы был последней каплей, переполнившей чашу терпения. Как это обычно бывает, последнее происшествие затмило предшествующие. Дирлевангер и его эсэсовцы были забыты, весь гнев Фрике обрушился на русскую бригаду и на ее командира.

Гроза бушевала долго. Юрген не вслушивался в ее раскаты, у него было другое занятие — он нес свою смену, внимательно следя за окрестностями. И краем уха слушал щебетание Эльзы, которая все больше приходила в себя и осваивалась в их мужском коллективе.

— Ну кто же так бинтует? — донесся ее голос. — Дайте мне бинт! — Недовольное мычание Брейтгаупта. — Я окончила курсы санитарок. А вечерами после работы работала еще и в госпитале. Я хорошая санитарка. У меня руки чуткие и ласковые. Мне все солдаты так говорили. И офицеры. Вот так! Видите?

Юрген скосил глаза. На плечо Ульмера была наложена аккуратная повязка, Эльза помогала ему натянуть поверх рубашку, не переставая говорить. Потом она переключилась на Отто, на его ухо.

— Ну кто же так бинтует?! — воскликнула она. Похоже, это был ее обычный приступ. — Просто варвар какой–то…

— Я–я–я, — прорычал Юрген.

Ему эта девица уже до смерти надоела. Этих девиц хоть не спасай. Спасу от них потом нет. Но хоть заткнулась после его рыка, и то ладно.