Штрафбат везде штрафбат Вся трилогия о русском штрафнике Вермахта

Вортенберг полагал, что это самое безопасное место в доме, этому было много причин. Одна из них заключалась в том, что на этом этаже не было немецких солдат. Но русские били по всем окнам, невзирая на то, есть там стрелки или нет. Один из тяжелых снарядов разнес внутреннюю стену и засыпал одну из комнат с ранеными осколками кирпича и металла. Это месиво разбирали два бледных писаря, пытаясь отыскать хоть одного выжившего. Лежавшим в соседней комнате повезло чуть больше, если им вообще повезло. Выстрелы русских пока не достигли их, ими занимались два санитара и фрау Лебовски.

— Командир батальона отдал приказ об отходе, — сказал Юрген, быстро оценив ситуацию, — все уже на крыше.

Как оказалось, не все. За спиной Юргена раздалось громкое топанье. Брейтгаупт, определил Юрген. Если принять, что лицо Брейтгаупта могло выражать эмоции, то сейчас оно выражало легкое беспокойство. При виде Юргена оно вернулось к обычной каменной неподвижности.

Фрау Лебовски закончила бинтовать плечо одному из раненых, завязала аккуратный бантик, поднялась на ноги.

— Я готова, — сказала она.

— Раненые, — нерешительно сказал один из санитаров. — Мы оставим их здесь?

— Да, — жестко ответил Юрген, давая понять, что сейчас нет времени для объяснений и обсуждений.

— Но кто–то должен остаться с ними, — вступил все же в разговор второй санитар, — до прихода русских.

— Не вы, — еще более жестко сказал Юрген, кинув быстрый взгляд на их форму без нашивок, — вы — штрафники, вы не сдадитесь в плен! Эй вы там! — крикнул он писарям. — Быстро сюда! Остаетесь за санитаров, — сказал он представшим перед ним писарям. — При появлении русских — руки вверх и никакой самодеятельности. Это приказ, — добавил он на всякий случай.

Отходить с батальоном, прыгая под огнем по крышам, или ждать появления безжалостных русских в горящем доме было одинаково опасно, смертельно опасно. Им ничего не оставалось, кроме как покорно выполнить приказ. Они не могли даже сбежать, нахождение рядом с ранеными давало им хоть какой–то шанс.

Через пять минут Юрген был уже на чердаке, еще через пять стоял на крыше соседнего здания и принимал на руки неловко спрыгивающую фрау Лебовски. Все было медленно, чертовски медленно, не так, как когда он шнырял здесь налегке. Да уж, груза они тащили порядочно, все свое имущество, все имущество батальона. Ночью в аэропорту, забивая подсумки и ранец боеприпасами, Юрген, как и все, в который раз перебрал свой ранец и бездонный вещевой мешок на предмет чего бы выбросить. Кроме русских валенок, которые честно прослужили ему две зимы, больше ничего не нашлось, не было у него ничего лишнего, ненужного. Смена белья, пара носков полотняных и пара шерстяных, крепкие армейские ботинки, толстый свитер и тонкая фуфайка, камуфляжная куртка, непромокаемая накидка, одеяло, форменное кепи, полотенце, миска–ложка–кружка, бритвенный набор, записная книжка и книжка уставов — все это наполняло только половину его мешка.

Так они и прыгали с крыши на крышу: Красавчик с автоматом, пулеметом и мешком сменных стволов и снаряженных пулеметных лент, Фридрих с длинной трубой панцершрека и ящиком гранат на плече, минометчики с минометами, артиллеристы с ящиками мин для младших братьев–минометчиков, ездовые без лошадей, но с казенной упряжью и с позаимствованными у раненых автоматами, санитары со связками фаустпатронов, фрау Лебовски с санитарными сумками и Брейтгаупт с ее чемоданом, который он с молчаливой решимостью забрал из рук Юргена.

Они воссоединились со второй половиной батальона в третьем по счету доме. Людей у них осталось только на один дом, поэтому подполковник Фрике не стал на этот раз спорить с упорным майором, который в строгом соответствии с диспозицией занимал дом напротив, на нечетной стороне улицы. Да у них и не было на это времени. Русские растаскивали завал из подбитых танков в устье улицы и вот–вот могли двинуться в их сторону. Они принялись баррикадировать окна и двери, оборудовать огневые точки на всех этажах. Юрген в сопровождении Штульдреера осмотрел подвал, чердак, крышу, внутренний двор. Он даже успел перекинуться парой слов с солдатами из батальона, занимавшими два дома на противоположной стороне квартала. Эти парни обороняли Познань и продержались больше недели, на них можно было положиться, они надежно прикрывали их тыл.

Юрген успел вернуться и доложить Фрике о результатах рекогносцировки перед самой русской атакой. Фрике выслушал его, не открывая глаз от стереотрубы — у командира батальона было свое имущество, которое он ни при каких обстоятельствах не мог выбросить и таскал в своем походном ранце.

— Они учатся буквально на глазах! — воскликнул Фрике. — Образцовая штурмовая группа для действий в условиях высокоэтажной городской застройки! Посмотрите, Вольф.

Юрген приложился к трубе — это было удобнее зеркальца на вытянутой руке, в которую в любой момент могла впиться вражеская пуля.