Штрафбат везде штрафбат Вся трилогия о русском штрафнике Вермахта

Но хуже всего дела обстояли на площади. Повторный обстрел превозмог силы оборонявшихся, они стали отходить назад. Некоторые, наверно, тронулись рассудком, они выскакивали из укрытий под ураганный огонь и бежали к подъезду Рейхстага в надежде укрыться за его толстыми стенами. Их тела теперь алели свежей кровью на узкой полоске вздыбленной земли, видной из амбразур первого этажа. Другие, сохранившие остатки выдержки, отползали по ходам сообщения или двигались рывками от воронки к воронке. Но и у этих часто нервы не выдерживали, особенно когда до цели оставались считанные метры, они вскакивали, бросались вперед и падали, сраженные автоматным огнем русских. Ни один из них даже не оглянулся назад. Пусть не для того, чтобы послать пулю в сторону противника, но хотя бы посмотреть, что происходит за их спиной. Их гнал ужас, он был за их спинами, они боялись посмотреть ему в глаза.

Русские рванули вперед сразу по окончании артобстрела. Юрген с товарищами встретил их огнем перед последней траншеей, но большая часть все же скатилась в нее. Русские теперь повторяли путь немецких солдат, прошедших здесь всего несколькими мгновениями раньше, они ползли по ходам сообщения, не встречая сопротивления, или двигались рывками от воронки к воронке, спасаясь от огня немецких пулеметов и автоматов. А когда до цели оставались считаные метры, они вскакивали, бросались вперед и… пропадали из поля зрения Юргена.

Он мог только предполагать, как они скапливаются слева и справа от главного входа, скрываются за толстыми колоннами, готовятся к броску внутрь здания. Как они это сделают, он знал почти наверняка.

Перед глазами промелькнуло несколько зеленых ракет, взмывших от главного входа. Прорвавшиеся туда русские как будто сигнализировали своим: путь свободен. «Шалишь!» — подумал Юрген и немного передвинул пулемет, готовясь остановить вторую волну наступления противника.

Со стороны главного входа донеслись разрывы нескольких гранат, потом еще нескольких. Раздался треск автоматных очередей, крики, стоны. Хрюканье русских автоматов перекрывало стрекот немецких. Возбужденные крики рвущихся вперед русских перекрывали стоны раненых и изувеченных немцев. «Это было просто, — подумал Юрген, — слишком просто».

И еще он подумал, что их батальон не дал бы русским ворваться внутрь здания через главный вход. Но начальство рассудило иначе и поставило их сюда, к окнам первого этажа. Что ж, у них и здесь работы хватало. Сейчас к русским спешит подкрепление…

— Взвод! Огонь!

По коридору пробежала группа солдат, взвод, автоматически отметил Юрген. Звуки стрельбы со стороны вестибюля усилились, потом вновь пошли на спад.

— Взвод! Внимание! Ко мне! — на пороге зала стоял Вортенберг с автоматом в руках, китель на левом плече был разодран в клочья, по щеке тянулась широкая кровавая полоса.

Юрген выскочил в коридор и сразу окунулся в непроглядную муть. Он прижался спиной к стене, пытаясь хоть что–то разглядеть сквозь дым и гарь. Над головой чиркнула по стене пуля, осыпав щеку Юргена пудрой штукатурки. Вот, еще и пыль, подумал он, и так ни хрена не видно! Просвистело еще несколько пуль.

— Наши впереди есть? — спросил Юрген у Вортенберга, припавшего на одно колено рядом с ним.

— Когда шел, были, теперь, боюсь, уже нет.

Юрген вскинул автомат, ударил очередью вдоль по коридору, потом, посмотрев на Вортенберга, чуть скорректировал высоту, запустил веер пуль на уровне живота. Раздались крики раненых, запульсировали вспышки ответных выстрелов. Кто–то дико завизжал. Граматке, сказал Красавчик. Граматке, удостоверился Юрген, посмотрев на извивающееся на полу тело. На брюках, в паху и на бедрах, быстро расплывалось мокрое пятно. Кровь, однако, отметил Юрген. Он пригнулся, схватил Граматке за шиворот и потащил волоком к двери, из которой они выскочили минутой раньше.

— Примкнуть штыки! — крикнул он напоследок через плечо.

— Вы ведь не бросите меня, обер, вы ведь не бросите меня, — повторял Граматке.

— Еще как брошу, — сказал Юрген, затаскивая тело в зал.

— Вы не можете! — заверещал Граматке. — Вы вытащите меня отсюда, обер!

— Вытащу. Потом. А пока лежи и не дергайся. Если что — коси под жмурика, — Юрген, не церемонясь, швырнул Граматке к основанию стены и поспешил обратно в коридор.

Он прокатился по полу, скользя взглядом по солдатским ботинкам и сапогам. Ни одной подошвы в поле зрения не попало — уже хорошо. Поднял глаза, перечитал съежившиеся силуэты — шесть. Все на месте: Красавчик, Брейтгаупт, Фридрих, Гартнер и Дитер, весь его взвод плюс обер–лейтенант Вортенберг. Теперь бы не потерять друг друга в этой мгле. Мысль о других потерях Юрген отогнал — чур меня!

— Вортенберг! Где вы? — басовито зазвучала густая взвесь голосом Фрике. — Почему никого нет на лестнице! Надо держать лестницу, не дать русским прорваться на второй этаж! Вортенберг, в бога–душу–мать!

Если Фрике начал материться, значит, ситуация была действительно критической. На памяти Юргена такого не случалось ни разу, даже на Орловской дуге.