Штука

Крот растерянно посмотрел на меня – словно я мог что-то решить в подобной ситуации. А ведь я готов был в штаны надуть с перепугу.

Наверное, опять свое дело сделала моя внешность. Но, все-таки, я не так хорошо знал покойного, чтобы предаваться эмоциям. А потому набрался храбрости и спросил водилу:

– А как?..

Собственно, только на это меня и хватило. Я упорно отгонял мысли о предстоящих допросах, о вызовах в милицию, о злых и бездушных следователях и не менее бесчеловечных врачах…

Баян же относился ко всему проще:

– А вот так: сидел, сидел он, сидел со своим Клоуном – потом – бац, упал, задергался – да и помер. Чего вы удивляетесь? Я же говорю – его еще в больнице предупреждали: не пей, родимый, не пей! Он ведь водку лакал, как воду, честное слово…

– А… Клоун как? – дрожащим голосом спросил Хиляк. Он ежился, будто его озноб бил.

Надо же, человек помер – и какой! Экстрасенс, можно сказать, ясновидящий, хоть и со странностями. А Хиляк за куклу переживает. Все у этих слабаков не как у людей…

– А Клоун… – Баян похлопал себя по карманам, достал мятую пачку «примы».

– У покойника в кармане взял, – пояснил он, прикуривая от спички. – Он не в обиде будет, царствие ему небесное…

Дохнул на нас вонючим дымом, подумал…

– Да, – говорит. – Кум, значит, упал уже, дергается, а Клоун смотрит на него и кричит, визгливо так: «Заберите меня отсюда! Я мертвецов боюсь! Заберите меня, заберите!» И разрыдался – аж мороз по коже. А потом и он затих. А вот и они, голубчики…

Мы невольно подались назад: по ступенькам спустился усталый пожилой врач, а следом – санитары. Они тащили носилки и выглядели крайне недовольными. Тело закрыто белой простыней, так что лица видно не было. Но когда носилки проплывали мимо, из-под простыни деревянно вывалилась рука.

Хиляк сдавленно вскрикнул: с посиневшей ладони, прямо нам под ноги, жалобно звякнув бубенчиками, соскользнула кукла.

Санитары не обратили на нас внимания, врач тоже. Загрохотали носилки, заталкиваемые в «перевозку», захлопали створки дверей…

Что-то заставило меня поднять куклу. Она была такой же мертвой, как и ее странный обладатель. Безвольно свисали маленькие ручки, голову заломило на бок, глаза уставились в небо и будто бы еще больше остекленели…

– Правильно, – прошептал Хиляк. – Возьми Клоуна. Без него нам все равно не справиться…

10

Хорошо, когда есть куда возвращаться – после самого тяжелого, хмурого дня, будничных неприятностей и промозглой погоды. Это просто здорово придумано: работа отдельно, дом отдельно. Счастливы те, у кого эти понятия не пересекаются: они лучше всех знают, что такое домашний уют, и что означает избитая поговорка «мой дом – моя крепость». Правда, телефон и Интернет способны лишить дом и этой функции: ни о чем не подозревающие граждане наивно впускают в святая святых всю мировую грязь, которая только способная литься по проводам и носиться в эфире…

Еще лучше, когда дома тебя ждут. Конечно, если это не судебные приставы.

Меня ждет моя Тома. А потому, перешагивая порог, я безо всякого сожаления отбрасываю к чертям все эти мировые проблемы, что свались на меня столь нежданно. У меня есть дела поважнее…

– Какой-то ты озабоченный сегодня… – говорит Тома, склоняя голову к моему плечу.

– Начальство озаботило, – говорю.

– А-а… – понимающе говорит Тома и целует меня. Смотрит игриво-строго. – Погоди-ка! Я-то думала – это я твое начальство!

– Так и есть, – говорю. – Кое-кто пытается занять твое место…

– Так-так! – Тома садится на диване, уперев руки в боки, и смотрит на меня, будто выбирает способ расправы. – А ну, давай подробнее, не то я эту начальницу…

Мы любим эти игры – в ревнивых жен и мужей. Это обостряет отношения. И делает нас больше похожими на сильных.

Устраиваем семейную ссору. У нас она обычно переходит в драку на подушках, потом в вольную борьбу, ну а заканчивается – сами знаете, чем.

…Устало рассказываю, как прошел день. Тома только ахает и в ужасе закрывает лицо. Ей страшно за меня, ей жалко Кума, она переживает за мой завтрашний день. У нас нет секретов друг от друга. Какие могут быть секреты от человека, которого ты сам вытащил с того света? У некоторых народов считается, что после такого поступка ты в ответе за этого человека – он больше, чем просто родной…

Мы, слабаки, такие сентиментальные…

Проснулся посреди ночи в холодном поту. Рядом тихо посапывала Тома, но я чувствовал себя далеко от нашей уютной маленькой квартиры. Мне было не по себе, что-то не давало покоя, и я никак не мог сообразить – что со мной.

Тихо поднялся, прошел в коридор, на кухню. Включил воду. Стал пить – закрыв глаза, жадно, словно пытался напиться в прок. Подошел к окну, глянул на ночные огни…

Что со мной? Просто нервы? Дают знать вчерашние переживания? Вполне возможно, хотя жизнь преподносила и не такие сюрпризы.

Вернулся в прихожую. Медленно огляделся – и взгляд упал на мятую холщевую сумку. Руки сами потянулись к ней. Поднял, открыл.

Вот оно!

Клоун.