Штурм Брестской крепости

12.05. Сейчас, когда заработали динамики пропаганды, к немецким позициям на валах Северного вновь пошли пленные. «Вон там!» — лежащие на валах привстают. — «Вон там, смотрите!» Съемочная группа «Deutsche Wochenschau» готовится к работе — сюда, к валам, прибывают первые безоружные русские, бегущие с поднятыми руками. А вот уже — и большие группы. Не опасаясь стрельбы, на гребень вала из ячеек выходят и немцы. Ведется кино- и фотосъемка. Но многие зорко смотрят на оставляемые русскими позиции, зная, что можно ожидать всего.

^{Офицер наблюдает в бинокль за пожаром на Северном. Судя по черному жирному дыму, горит либо автомобиль, либо ГСМ}

Первые пленные уже на валу. Их обыскивают на наличие оружия. Стоя на гребне вала рядом с немцами, некоторые из них громко кричат тем, кто еще сражается, призывая «Идите! Идите сюда!». Снова на вал беглым шагом поднимаются отдельные группы с поднятыми руками, некоторые из пленных — еще в кальсонах, на их лицах отпечаток ужаса последних 30 минут. Они тащат и своих раненых, о которых сразу же заботятся немецкие санитары [1059].

^{Стрелки ведут огонь. Они, вероятно, находятся в ячейках на главном валу — именно по его гребню шли проволочные заграждения. Перед солдатами расстелено полотно — вероятно, опознавательный знак для люфтваффе. Один из солдат держит в руке М-24 — русские близко? Нет, вряд ли — офицер спокойно смотрит в бинокль, выбирает цели, а пулеметчик сосредоточенно посылает очереди из MG-34}

^{«Штурмовая группа готовится к решающему штурму казематов цитадели». Кстати, справа некоторые из солдат, отдыхают сидя на корточках и привалившись спиной к стене}

^{Без поясных ремней, но с карабинами — солдаты осматривают здание (предположительно) к востоку от погранзаставы}

Однако о немецких раненых, все еще лежащих в различных частях крепости, позаботиться пока некому. Начались третьи сутки «битвы за жизнь» и у Ганса Тойчлера, с утра 22 июня лежащего у Восточного форта: «Вторая ночь была убийственна. На третий день, когда солнце стояло в зените, было так жарко, что, казалось, можно было свариться. При начале работы вещающего на русском языке динамика огонь постепенно приостанавливался, вероятно, происходили переговоры о сдаче в плен. В окрестностях раздавались чужие мужские голоса, женские и детские пронзительные крики. На расстоянии 10–15 м от меня 10 русских перебежками в страхе отступали. Я сразу закрыл глаза и открыл вновь их лишь тогда, когда шум уже отзвучал.

Внезапно передо мной остановились вооруженный с головы до ног украинец и монгол; они прыгнули ко мне в дыру, направив на меня свои пистолеты. „Эх ты бедный ефрейтор!! — подумал я. — Теперь пришел и твой час!“ Для осмысливания ситуации оставалось немного времени, поэтому, встряхнув головой и руками, я указал на кровь, покрывающую грудь и лицо. „Tschui“ (по-немецки „Пошли“) — сказал украинец своему спутнику. Таким образом миновала и эта опасность» [1060]

.

12.10. На Тереспольских воротах и над зданием 333 сп появляется немецкий флаг [1061]. Все новые подразделения батальона Фрайтага переходят мост, и в арке Тереспольских ворот майор Фрайтаг образует свой КП.

12.15. «Используя эффект последнего огневого налета, сильной штурмовой группе гауптмана доктора Вацека (командира 14/133) удается прорваться к центру Цитадели». Иначе этот эпизод излагает Лео Лозерт: «Посреди акции появился гауптман доктор Вацек с 2 связными по поводу использования противотанкового орудия и приказал прекратить операцию из-за опасности окружения. Я сообщил ему о действии и о положении штурмовой группы и о том, что имею приказ освободить окруженных немцев, и тогда он согласился с продолжением операции [1062]. После того как лейтенант Хурм вышел с последними ранеными, я также крикнул пулеметному отделению об отходе, последним [1063]покинув церковь и двор крепости».