Штурм Брестской крепости

В ночь на 22 июня в расположении 75 орб находилось около 250 человек. Дежурным по батальону был лейтенант Галустьянц. Караульное подразделение — неизвестно, вероятно, один из взводов — человек 10–20.

В пристройке у Белого дворца, рядом с конюшней 33-го инженерного полка, жили семьи его командиров: командира хозвзвода мл. л-та В. И. Прусакова (с ним — жена и двое маленьких детей), помначштаба полка лейтенанта Н. Ф. Щербакова (с ним — жена и сын).

Штаты 33-го инженерного полка мне неизвестны [314]. В любом случае степень соответствия им фактической численности — вопрос открытый. Однако почти все подразделения полка находились на строительстве укреплений как в Бресте и крепости, так и на территории Высоко-Литовского и Домачевского районов [315].

4 мая выбыла в летний лагерь у с. Бульково полковая школа.

Командир взвода роты приписного состава 33-го инженерного полка И. Долотов пишет, что «в ночь на 22 июня в крепости находилось около половины состава полка. Большая команда в ночной смене на сооружении ДОТ в форту Берг» [316]. Замполит этой же роты, замполитрука А. Никитин: «Весь личный состав находился на объектах. Только подразделение, несущее караульную службу, хозвзвод да писарский состав оставались в крепости» [317].

Дежурной в последнюю предвоенную ночь была именно рота приписного состава (к-p ст. лейтенант Сорокин) [318]. Она была сформирована еще 3 мая из поступивших в полк на переподготовку жителей Брестской области, большинство из них — бывшие военнослужащие польской армии [319]

.

Однако следует отметить, что рота приписного состава (в основном сам приписной состав — часть младших командиров жила в казарме (Долотов) находилась на другом берегу Мухавца, в двух казематах горжевой казармы вала [320]. Левее вала были натянуты и 3–4 палатки для ее бойцов.

Учитывая недостаток данных, трудно сказать что-либо определенное как о численности 33-го инженерного полка, так и его подразделения, несшего с оружием в руках караульную службу.

Можно предположить, что там находилось около 150 бойцов — около 100 из них пошли в атаку на церковь Святого Николая, утром 22 июня. Кроме того, часть бойцов находилась в казарме, прикрывая огнем атакующих, часть — погибла при артобстреле, выбежав из казармы, часть — так и осталась в валу на правом берегу Мухавца (пкт 145).

Западнее Трехарочных ворот кольцевую казарму занимал 455 сп. В штабе на первом этаже в ночь на 22 июня находился дежурный по штабу, начальник химической службы 455 сп лейтенант А. А. Виноградов: «Из нашего полка в крепости находились 3-й батальон, полковая школа [321]и спецподразделения»

[322].

Командир взвода в 7-й стрелковой роте лейтенант А. И. Махнач: «Наш третий батальон размещался на Центральном острове. Его казармы начинались как раз возле ворот [323], которые соединяли двухэтажное здание 333-го полка с кольцевыми казармами, тянувшимися по берегу Мухавца. У самых ворот находился склад-каптерка с боеприпасами и вооружением, а за ним, в сторону Брестских ворот, размещались: склад с армейским обмундированием, 9, 8, 7-я стрелковые роты, гараж с легковой автомашиной марки „М-1“, помещение 37-го Отдельного батальона связи [324], ворота — проезд к Мухавцу. Напротив костела был штаб полка» [325].

Численность оставшихся в крепости подразделений 455 сп сравнима с 84 сп — к тому же нужно прибавить полковую школу и учесть, что в крепости оставались и артиллерийские подразделения полка. Итого — около 1500 человек.

Дежурное подразделение неизвестно.

455 сп был одним из наиболее боевых частей в Цитадели, большинство его командиров имели опыт финской войны. Бойцов же после увольнения в запас участников боев на Карельском, еще только предстояло подготовить. Отчет по боевой и политической подготовке полка за зимний период 1940/41-го [326]отмечено, что политико-моральное состояние части — здоровое. Например, в письме к родным красноармеец 7-й стрелковой роты Огородников (1920 г.р. призван в 1940 г.) писал: «Живем мы хорошо, питание вполне достаточное, кушаем три раза в день, когда мясное, когда рыбное, в завтраке колбаса и картошка с салом, учусь на хорошо, стреляю отлично. Утром, когда уходим на занятия, музыка нас провожает и [при возвращении] встречает». Далее тов. Огородников описывает, как жилось раньше трудящимся при панской Польше. «[Отмечены] ряд высказываний красноармейцев о том, что, мы призваны нести почетный долг гражданина СССР и закалять свой организм в трудностях, которые будут встречаться на войне». Однако среди личного состава отмечены и нездоровые высказывания — например, в ДКА [327], о женщине — депутате Верховного Совета СССР или «За всем везде очередь и нигде об этом не пишут».

Кроме того, от бойцов, особенно «нерусских национальностей», поступали жалобы на недостаток хлеба, выдаваемого в столовой. Одному из красноармейцев разрешен двойной паек.