Штурм Брестской крепости

Немцы отступали дальше, к Трехарочному мосту. Здесь их прикрыли из окон столовой 33-го инженерного полка, но перебежать к ней через мост было уже опасно. Гремевшая отовсюду стрельба говорила о том, что начался серьезный бой — возможно, солдаты 12-й роты уже пожалели, что зашли слишком далеко. Однако было уже поздно — занявшим оборону у моста, на валу, имея небольшой боезапас и находясь практически в окружении, им оставалось только надеяться…

Штурмовая группа, бросившаяся к церкви, достигла ее без особых проблем — навстречу попадались только обезумевшие от артогня русские. Гоня их перед собой, немцы ворвались в церковь, красноармейский клуб. Им навстречу из Трехарочных выбежали «лодочники». Резко начавшаяся стрельба заставила закончить беготню по крепости — часть «лодочников» вбежала в церковь, часть — в стоящее рядом здание столовой комсостава[602].

Однако по-настоящему не повезло тем, кто направился к Холмским воротам или остался прикрывать ушедших туда у Тереспольских.

У Холмских атакующих уже поджидали — пулеметы и винтовки 3-го батальона 84 сп, нацеленные на двор крепости. Стучали сапоги, штурмовая группа приближалась туда, где к бойцам, занявшим позиции у окон, обратился Самвел Матевосян — ответственный секретарь комсомольского бюро 84 сп: «Фашисты, как кровожадный зверь, набросились из-за куста, ибо они боялись и боятся открытой встречи с русскими, советскими воинами. Мы уже имеем жертвы и будем иметь, но враг уже потерял больше, чем мы, и он потеряет много больше здесь, у стен нашей крепости, чем мы… Вы должны понять, что самое главное в борьбе — не поддаваться панике, не впадать в отчаяние, не терять надежды на победу. Мы далеко от Москвы, но я знаю, и вы все знаете, что Москва уже знает, что Иосиф Виссарионович Сталин думает о нас, и я полагаю, что он уже отдал приказ об оказании нам помощи… Пусть почувствуют послушные баронам и князьям молодчики, что СССР не Польша и не Франция… коммунисты и комсомольцы, я обращаюсь к вам в трудную минуту схватки с врагом… будьте достойными сынами отечества… служить примером всему личному составу гарнизона, а большевики не партийные и не комсомольцы не подведут вас. Да здравствует Родина! Да здравствует Великий Сталин!»[603]

Перебегающая штурмовая группа III/135 поравнялась с бойницами казематов Матевосяна. Дождавшись, когда большая ее часть втянется в зону обстрела, он дал команду открыть огонь.

…Очереди застучали почти в упор, выстрелы из винтовок легко находили жертвы. Те, кто пытался отстреливаться, были мгновенно убиты. Оставшиеся разбежались — часть к церкви, часть — вперед, вдоль ограды Инженерного управления (где у них практически не было шансов), кто-то — назад, к Тереспольским, или, отбежав, пытались укрыться за деревьями и открыть огонь. Но им не дали этого сделать — двери казармы распахнулись, и повалили десятки бойцов 84 сп, довершая дело штыками и выстрелами в упор.

«Когда крикнул „За мной! За Родину!“ многие опередили меня. Буквально у выхода столкнулся с немецким офицером. Верзила высокого роста, мне повезло, что он тоже пистолетом вооружен. В доли секунды… одновременно выстрелили, он зацепил мне правый висок, а сам остался… Я перевязал бинтом рану, мне помог наш санитар»[604].

Оружие и полевую сумку (там был лишь план крепости) Матевосян взял с собой. Быстрый обыск трупа не дал ничего, кроме личного знака.

Пока Матевосян перевязывал голову, немцев, убегающих вдоль ограды Инженерного управления — перестреляли — частично еще по дороге, частично бросившихся вплавь по Мухавцу. Нескольких поднявших руки[605] — среди них и офицера, затолкали в кольцевую казарму.

Тем, кто бросился к церкви, повезло больше — деревья парка мешали прицельному огню пулеметов, солдаты, услышавшие стрельбу у Холмских, открыли огонь — преследующих красноармейцев удалось отсечь. Вбежавшие в церковь, в ужасе от русского штыкового удара, остатки штурмовой группы почувствовали себя в относительной безопасности. Они не догадывались, что это лишь начало их мытарств.

4.07. Установление связи с XXIV танковым корпусом. Его передовые части переправляются во всех полосах. Взят мост у Коденя. Никакого (или самое незначительное) вражеского сопротивления.

Оставшиеся у Тереспольских 40–50 солдат Праксы, услышав стрельбу у Холмских, уже через секунды увидели бежавших в их сторону своих товарищей. Еще несколько минут назад гонявшие русских по Западному, они не поверили своим глазам, увидев их теперь уже в роли преследователей, некоторых в ночных рубахах, но с винтовками. Впрочем, было не до разглядывания — вскинув карабины, они, прячась за дровяными штабелями, стоявшими перпендикулярно к кольцевой казарме (вдоль каменной ограды двора пограничников), открыли вдоль нее стрельбу, позволившую несколько отсечь «красноту»…