Штурм Брестской крепости

В первой половине дня проходит совещание командиров полков и отдельных батальонов, где майор Деттмер докладывает о плане по размещению в исходное положение. Детальное выполнение соответствующего приказа особенно трудно:

1) Полоса боя очень тесна, возможности занятия исходного положения у Тересполя ограничены из-за участков сильно заболоченной территории, в основном просматриваемой врагом.

2) Передвижения проводятся на улицах (Бяла-Подляска, Тересполь). Согласно же приказу XII А.К., на восток от Залесья можно маршировать только ночью.

Поэтому выдвижение основных сил можно произвести только в ночь нападения (самую короткую в году). Все это необходимо для сохранения неожиданности вплоть до нападения, что подчеркивается и начальником Генерального штаба сухопутных войск.

При обсуждении затрагивается и указ фюрера от 13 мая[417] (о деятельности военного суда и особых мероприятиях, проводимых войсками). Указано на особо вытекающую из этого ответственность командиров.

К окончанию обсуждения Шлипер прощается с командирами частей, если он не сможет больше встретиться с ними перед нападением.

…Собственно говоря, к какой войне готовились «земляки фюрера»?

В противоположность военным, политическое руководство видело (или, по крайней мере, декларировало войскам) ее иначе — освобождение России от большевизма, а Европы — от вековечной «русской опасности». Соответственно возникла необходимость и освобождать территорию от носителей — сначала большевизма, а далее «опасности».

Сухопутные войска Германии, частью которых и была 45-я дивизия, не могли остаться в стороне.

5 июня командующий сухопутными войсками вермахта фон Браухич издал указания об обращении с политическими комиссарами: «В борьбе с большевизмом нельзя рассчитывать на соблюдение врагом принципов человечности или международного права. Следует ожидать, особенно со стороны политических комиссаров всех рангов как носителей сопротивления, зверское, жестокое, бесчеловечное отношение с нашими военнопленными.

Войска должны сознавать:

В этой борьбе пощада и основанное на принципах международного права снисхождение в отношении этих элементов являются ошибочными действиями. Они вредны для собственной безопасности и для быстрого умиротворения захваченных областей.

Зачинщиками варварских азиатских мер борьбы являются политические комиссары. Поэтому против них необходимо действовать со всей строгостью, немедленно и без рассуждений. Отсюда вытекает, что если они будут схвачены в бою или при оказании сопротивления, то, как правило, их необходимо немедленно уничтожать, применяя оружие.

…С политическими комиссарами, противящимися нашим войскам, необходимо обращаться в соответствии с требованиями „Приказа о функциях судов военного трибунала на территории операции „Барбаросса““… Их следует немедленно, то есть еще на поле боя, отделять от других военнопленных… После того как они отделены, их необходимо уничтожать.

…Политических комиссаров, не проявляющих враждебных действий и не заподозренных в них, вначале не следует трогать».

Как уже можно отметить, благодаря широкому потоку литературы «оттуда» рядовые или офицеры вермахта обходят молчанием этот вопрос (имеются в виду именно комиссары и коммунисты — что касается «простых» советских военнопленных, то, как правило, выражается горячее сочувствие их трудной судьбе). Мемуары солдат 45-й дивизии — не исключение. Что ж, возможность обойти этот вопрос у них имелась — по крайней мере, общество и не ждало ответа или двухтомника воспоминаний «как я убивал коммунистов и комиссаров». Иное дело — командование армий и выше, в своих «воспоминаниях солдат» не имевшее возможности смолчать.

Командующий PzGr 2 генерал Гудериан свидетельствует[418], что незадолго до войны ОКВ направило прямой приказ всем корпусам и дивизиям об обращении с населением и военнопленными в России[419] — о том, что неправомерные действия против них не влекут передачу виновного в этом немецкого солдата под трибунал, а рассматриваются лишь его непосредственным командиром на предмет дисциплинарного взыскания. Этот приказ оказал однозначно разлагающее воздействие на дисциплину в войсках[420]. По словам Гудериана, командующий сухопутными войсками генерал-фельдмаршал фон Браухич и сам это понимал, потому что в приложении к приказу, им подписанному, оговаривалось, что при проблемах с дисциплиной в войсках он теряет силу. Решив, что уже сам факт его опубликования приведет к таким проблемам, Гудериан запретил его передачу в дивизии[421], приказав вернуть документ в Берлин. Поэтому в PzGr 2 этот приказ, «сыгравший впоследствии важную роль на послевоенных судилищах над немецкими генералами, никогда не принимался к исполнению. Как и положено, о своем решении я своевременно известил фон Бока. Не менее известный „приказ о комиссарах“ моя танковая группа даже и не получала. Наверняка его завернули еще на уровне командования группы армий „Центр“. Соответственно „Приказ о комиссарах“ в моих частях тоже не выполнялся».