Шумерские мифы. От Всемирного потопа и эпоса о Гильгамеше до бога Энки и птицы Анзуд

«О, горе! В небесах ты не жил, на земле ты не жил!О, глаза твои проклятые! Из Шумера ты не уйдешь!Там, где ты сидеть не будешь, – о, дом мой построенный!О, слова твои бессмысленные!Там, где ты жить не будешь, – о, град мой построенный!О, сама я, ложью разбитая!Град мой разрушен, дом мой погублен, дитя мое в плен попало!

Я сна лишилась, я ушла из Экура[4],Я от руки твоей не ушла!»

Энки Нинмах отвечает:

«Слова, что из уст твоих вышли, кто отменит?Умуль[5]… из лона твоего да будет исторгнут!Нинмах, труды свои прерви, негожи они, против меня кто выступить может?Творенье по образу моему, что вслед за тобою я создал,Словом склонено да будет!»

[6]

Отсюда ясно, что храм или город подлежат воссозданию после своего временного уничтожения. Следовательно, «возвращение на свое место» в понимании шумеров означало прекращение неких деструктивных процессов, нарушающих мировой порядок, и восстановление этого порядка в дальнейшем. В шумерском «Эпосе о Гильгамеше» одноименный герой возвращает в страну старый уклад, существовавший до Потопа, путем возведения стел, обновления храмов и возобновления обрядов, сопровождающихся жертвоприношениями. Ни одно событие не является необратимым, и никакое изменение неспособно окончательно уничтожить мировой порядок.

Неотъемлемой частью этого мирового порядка был принцип равновесия между миром живых и миром мертвых. Так, в мифе «Об Энлиле и Нинлиль» бог воздуха силой овладевает богиней судьбы, за что изгоняется в подземный мир, покинуть который можно, только оставив вместо себя и супруги кого-то другого. В аккадском изложении мифа о нисхождении богини Инанны (Иштар) в подземный мир говорится о том, что богиня перед вратами в «страну без возврата» угрожает выпустить мертвецов из могил, если ее не впустят:

Перед вратами разлилось запустенье.Ворот Преисподней едва достигнув,Иштар уста открыла, вещает,К сторожу врат обращает слово:

«Сторож, сторож, открой ворота,Открой ворота, дай мне войти.Если ты не откроешь ворот, не дашь мне войти,Разломаю я двери, замок разобью,Разломаю косяк, побросаю я створки.Подниму я усопших, едящих живых,Станет больше живых тогда, чем усопших»[7].

Говоря о шумерской мифологии, важно также обратить внимание на различия шумерских и аккадских (семитских) текстов.

В период шумерского преобладания (кон. IV – нач. II тыс. до н. э.) основой религиозного культа являлся календарный ритуал: божество почиталось не как таковое, а только в связи с теми периодами года, в которые оно проявляет себя наиболее активно. Столь же важное значение имели место почитания божества и предписанные ему функции. Во II–I тыс. до н. э. (период семитского преобладания) особую значимость приобрел культ личного бога, появилась тенденция к выделению верховного божества, объединяющего в себе основные функции других божеств.

Среди других особенностей месопотамской религии, объединивших все периоды ее существования и развития, можно выделить почитание небесных тел и растений, а также преобладание культов, направленных на обеспечение благополучия в земной, а не в потусторонней жизни.

ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ ЧЕЛОВЕКА В ПРЕДСТАВЛЕНИИ ШУМЕРОВ

Статуя Эбих-Иля, посвященная богине Инанне (Иштар), Мари, 2500–2340 гг. до н. э.

Antiquit'es orientales / © RMN – Grand Palais / Rapha"el Chipault / Mus'ee du Louvre

Считалось, что верховные боги были слишком заняты, чтобы заниматься судьбами простых людей. Обратиться непосредственно к таким божествам, как Ан, Энлиль, Энки, Инанна и Уту, могли только правители, верховные жрецы и высшие чиновники. Выслушав просьбу молящего, верховный бог передавал ее божеству, наделенному особыми силами в разрешении поставленного вопроса. Существовали также посредники между человеком и главными богами; каждый житель Двуречья имел своего бога-покровителя, который мог отвернуться от подопечного в случае проступков.