ШУМИ, ТАЙГА, ШУМИ!

Наш АлтайСлавенДеревом чудным одним.Драгоценно оно, хорошо нам под нимВ ясный день и в ненастье…Что ж за дерево это, что солнцу навстречуРвется,

Соки беря из живительных недр?«Это кедр! Это кедр! —Я влюбленно отвечу. —Это кедр!»

1. МЕЧТАТЕЛЬ

На лекциях он сидел неподвижно, подавшись вперед. Если рядом шушукались девчата, он свирепо смотрел на них, и болтушки, подтолкнув друг друга локтями, замолкали. При первом знакомстве в студенческом общежитии ребята узнали, что по паспорту этого сероглазого диковатого сибиряка зовут Фотеем, но тут же перекрестили его, утверждая, что таких имен не бывает.

Рядом с молчаливым Сергеем, намертво по вечерам прилипавшим к книге, легко работалось и жилось. И вообще он был так незаметен, что заметно выделялся на курсе. Сергей не носил галстука, не поддерживал вольных разговоров насчет девчонок, философски относился к тому, что зимой в общежитии была холодина, хоть волков морозь. Затащили его один раз на танцы. С застывшим лицом он постоял у стены; потом, увидев, как несколько пар зашлись в «трясучке», сбежал, громыхая сапогами.

Весной Сергей сдал сессию досрочно, чтобы поскорее уехать домой. Возвратился таким же отчужденным и недружелюбным, в тех же сапогах и кителе.

Однажды в курилке ему сказали:

— Послушай, Серж, ты несовременен. Почему не сменишь китель?

— Он у меня один, — вспыхнул Сергей. — А от ваших «современных» пиджаков самые смирные кони из хомутов полезут…

Стоявший подле розовощекий студент с выпуклой грудью фыркнул в кулак, одобрительно глянув на Сергея. А один раз в перерыве какого-то собрания Сергей услышал с амфитеатра аудитории знакомые звуки: бурундук, шустрый таежный зверушка, посвистывает так весной — призывно, приглушенно и таинственно, будто ветер в сухом дупле перекатывает кедровый орешек.

Сергей обшарил глазами ряды. Сложив ладони у рта, бурундука имитировал тот самый розовощекий спортсмен с бугристыми мускулами под тенниской. Сергей протискался к нему.

— Ты откуда, паря?

— Из Ачинска. А ты?

— С Алтая. — Сергей протянул руку. — Шипупов.

— Виталий Парфенов. С наших мест, значит? А я давно к тебе присматриваюсь.

Омичи, иркутяне, читинцы — короче говоря, сибиряки, переехав Урал, считают друг друга если не родней, то по крайней мере односельчанами, и двух-трех слов им вполне хватает, чтобы завязать знакомство.

— Кого знаешь на факультете? — опросил Виталий.

— Да почти никого.

— Зря! Золотые ребята есть. Вон, видишь, в очках паренек сидит, газету читает, будто полотенцем утирается? Володя Ульянов. Ты не гляди, что очкарик, голова у него работает, как электронная машина. Система! А Володьку Ивахненко знаешь с вашего курса? Скромница, но кипит весь — к настоящему делу рвется. А вот идет Лешка Исаков, дружок мой. Хочешь познакомлю?..

Постепенно потянулись к Сергею ребята. Их привлекало, что он после техникума успел поработать лесничим и лучше других знал лес, что он самостоятелен и категоричен в суждениях, что брал из книг и лекций не все подряд, а с выбором, только нужное ему. Потом Сергея и Виталия выбрали в факультетское бюро, где Шипунов стал секретарем. Правду сказать, не идеальный был секретарь. Начинал сразу много хороших дел и вскипал, выходил из себя, сели не получалось. Был чересчур прямолинеен и подходил к людям с очень уж высокой меркой. Кроме того, рубил: скажет, упрется — и не сдвинешь его. Слишком многое хотел переделать по-своему, и от этого на факультете нередко возникали конфликты.

— Темы, что мы разрабатываем в научном студенческом обществе, — сказал Шипунов как-то на бюро, — лесному хозяйству не нужны.

Все ошалело уставились на него. Поднялся щупленький председатель НСО Володя Ульянов, поправил очки с толстущими стеклами.

— Я поддерживаю Серегу. Обосновать?..

И обосновал. Да так, что вскоре поехали все к специалистам-практикам Ленинградской области, чтобы узнать самые жгучие проблемы лесхозов. Составили вопросник, отпечатали его на бланке НСО, разослали в другие области.

Сергея вызвали в деканат.

— Вы вмешиваетесь не в свои функции, Шипунов!

— В свои. Надо, чтобы крепла связь академии с производством.

— Много на себя берете, Шипунов! Короче говоря, мы дали команду вернуть из лесхозов ваши подпольные листки…

Сергей выбежал из кабинета.

А весной в одной из центральных газет началась дискуссия о судьбе русских лесов. Академия зашумела. Из аудиторий разговоры переносились в коридоры, курилки, комнаты общежитий, а когда спорщики стали повторяться, в Ленинград пришла газета, в которой была напечатана острая статья Шипунова о рубке ленинградских лесов, о недостатках в подготовке лесоводов. Ребята горячо поздравили Сергея.