В принципе, смотреть было особенно не на что. Обстановка домика Глеба мало чем отличалась от обстановки тысяч других дачных домиков. В какой домик ни загляни, обязательно найдёшь старый диван, шифоньер, бабушкин комод, и тому подобную мебель, свезённую на дачу из принципа “выбросить жалко, а для дачи сгодится”.
Раскладной диван-кровать, что стоял в комнате у окна, меня не привлёк. По дивану, если обивка не распорота, не скажешь, что комната обыскана. Зато по комоду, которому наверняка накануне стукнул полтинник, да по выдвинутым ящикам, да по вывороченным из ящиков прямо на пол шмоткам я решил, что домик обыскан.
Кто обыскал: убийца Глеба или тот, кто заглянул к Глебу, увидел труп, да и порылся в глебовых шмотках? Я решил считать убийцу и того, кто обыскал домик, одним человеком, единым дядькой по имени Некто. Уж больно мне не верилось, что посреди полузаброшенных дач мог найтись случайный – да притом нечистый на руку – прохожий, который заглянул к Глебу именно в тот момент, когда Глеб уже отправился на небеса.
Комодом обыск дядьки Некто не ограничился.
В углу комнаты стоял обшарпанный шифоньер. Такие полированные шифоньеры в застойные времена считались дефицитом. Дверцы шифоньера Некто распахнул так, что у левой дверцы петли едва удержались в гнёздах. На полу перед шифоньером валялось всё то, что ранее лежало-висело внутри.
Среди прочего барахла перед шифоньером валялись белые шорты. На шортах виднелся едва различимый след кроссовка примерно сорок второго размера.
Я подошёл к Глебу, рассмотрел рисунок подошвы кроссовка на ноге Глеба. Рисунок подошвы глебова кроссовка и рисунок подошвы того кроссовка, что оставил отпечаток на белых шортах, не совпадали. Да и размером глебов кроссовок выглядел на размер побольше того, что топтал белые шорты.
След на шортах я сфотографировал.
Я решил, что след на белых шортах оставил дядька Некто. Ведь шорты оказались на полу не по своей воле. Шорты наверняка вылетели из шифоньера вместе с остальными шмотками при обыске. След от кроссовка на шортах выглядел свежим. Вмятины от подошвы кроссовка на тонкой ткани шортов наверняка не сохранились бы, если шорты полежали бы в стопке остальных вещей хотя бы день после того, как на шорты наступили. Мне показалось, что шорты только тронь, и вмятины от подошвы пропадут. Что уж говорить о том, что шорты со следом могли лежать в стопке остальных вещей, и при этом след не исчез.
Я сходил к джипчику, по дороге подобрал несколько мокрых камешков, вернулся к шифоньеру с пачкой новеньких полиэтиленовых пакетов размером намного больше тех, что лежали в моём кармане в ожидании сбора крохотных улик вроде окурков да носовых платков с инициалами убийцы.
Один пакет я разорвал надвое, получил широкий кусок плёнки. С предельной осторожностью я накрыл плёнкой шорты. Края плёнки я прижал камешками, что подобрал по дороге. Я постарался сделать максимум, чтобы запах следа, что остался на шортах, сохранился как можно дольше.
После шортов я осматривал домик ещё минут пять.
Если бы меня спросили, каково моё впечатление от осмотра, я бы сказал, что дядька Некто обыскивал домик впопыхах, по верхам, на удачу: авось хозяин хранит миллион наличкой прям под подушкой.
Укромные места, где можно было спрятать не только кольцо с бриллиантом, но и даже толстую пачку денег, Некто не тронул. Мелкие закоулки как пылью покрыты были, так пыльными и остались. Ни диван, ни шифоньер, ни комод Некто от стены не отодвигал. А ведь мог отодвинуть и посмотреть, не спрятано ли чего между стеной и задней стенкой того же шифоньера, ведь народ страх как любит приклеивать скотчем к задней стенке шифоньера конверт с заначкой.
Поначалу я решил, что обыск не планировался. Иначе, если Некто убил Глеба ради ограбления, то почему не перерыл домик вверх дном, почему не заглянул в каждую щель? Что мешало? Запри дверь изнутри на ключ, и ищи хоть до утра.
С другой стороны, Некто мог быть свободным бомжом, шастать по дачам, наткнуться на дачу Глеба, увидеть открытый домик, войти, начать рыться в глебовых вещах. Причём рылся свободный бомж наверняка второпях, ведь в любую минуту мог нагрянуть хозяин. Потому и обыскивал по верхам, в каждую щель не заглядывал. Тут-то и явился Глеб. Свободный воришка с перепугу взял да и огрел хозяина бутылкой. Когда душегуб понял, что натворил, то запаниковал и дал дёру. После убийства свободному бомжу было уже не до обыска, тем более тщательного. Унести бы ноги.
Я остановился на том, что надо искать свободного бомжа, который двинул Глеба бутылкой по затылку из страха быть пойманным и препровождённым в камеру. Для поисков человека, который убил Глеба не ради ограбления, а по другой, мне неизвестной причине, у меня не нашлось оснований.
Под конец размышлений о причине смерти Глеба я вспомнил, что когда приходил к Глебу утром, то видел у Глеба мобильник и портмоне. За всё то время, что я осматривал домик Глеба, ни мобильника, ни портмоне я не приметил. Пропажу я приписал делу рук дядьки Некто.