Шуры-муры с призраком

– Перед нами он постоянно выделывался: войдет в гримерку и сразу права качать: «Эй, красавчики, заткнитесь, мне надо в образ войти. Вы голыми задницами крутите, а я по системе Станиславского работаю, мне необходимо сосредоточиться. Или замолчите, или валите в коридор, мне ваш ржач и треп о бабах-машинах мешает». Такую звезду зажигал! Я его один раз спросил: «Шнапси, чем ты лучше нас? Тоже раздеваешься перед публикой». Он меня чуть не разорвал на тряпки. «Идиот! Ты штаны просто так скидываешь и перед озабоченными бабами скачешь. А я пытаюсь похотливое стадо к искусству приобщить, у меня эстетически-хореографический номер в сопровождении музыки. На заднике всегда картины лучших художников проецируют. Не смей со мной равняться, ты идиот, а я артист с большой буквы, закончил театральный институт. «Ликси» исключительно благодаря мне на плаву держится, бабы из-за меня сюда рвутся, а не ради того, чтобы на твою задницу посмотреть». Ну я и пошел к нему на спектакль в театр. Ой, не могу!

Коля рассмеялся.

– Великий артист! Станиславский! Звезда современной сцены! Гениальный Шнапси! Он нам пел: «Знаете, почему я псевдоним взял? У меня сотни тысяч поклонниц, которые мечтают выяснить, где я живу, чтобы подстеречь звезду и кинуться ко мне с объятиями». Это он так в «Ликси» всем говорил. Сел я в зале, мест там мало, сорок, не больше, из них и треть не занята. Показывали инфернальную лабуду, я чуть со скуки не помер. Три человека ходят по сцене. Один берет стул, ставит его справа и говорит: «О!» Второй хватает стол, подтаскивает к левой кулисе и орет: «У!» Третий припер ковер, раскатал его посередине, лег и завопил: «А! А! А!» И так больше часа. Станиславский небось в могиле поседел. Я бы минут через десять после начала ушел, но все ждал, когда Шнапси появится. Он вышел в самом конце. Мне сразу понятно стало, что мужик эту сцену в клубе повторяет. Сначала выходит с бородой, весь в черном, с крестом на пузе, сгорбленный, ногами шаркает – типичный дед. Кряхтит, за поясницу держится, а потом… раз! Сел на шпагат, черную робу скинул и давай тело и растяжку демонстрировать. Правда, в театре он трусы оставил, а в «Ликси» их в самом конце скидывал, поворачивался лицом к публике, и опля, свет гас. Вот бороду и крест он никогда не снимал, даже когда голым оставался. Зачем ему крест – не знаю, по мне, это богохульство, но в «Ликси» верующие не ходят. А с бородой ясно, она полморды закрывает, небось не хотел, чтобы его кто-то из зала сфоткал и в Сеть кинул. Может, у него мать есть, перед ней стыдно будет. В заведении запрещено камерой пользоваться, да всегда найдется тот, кому плевать на табличку с перечеркнутым фотоаппаратом. Разница между театром и «Ликси» в одном состоит. В клубешнике Шнапси под конец номера похабную частушку пел, сам себе на гитаре аккомпанировал. А в «Новой абстракции» он за пианино сел, «Собачий вальс» сбацал и провыл: «Жизнь бессмысленна-а-а-а!!» Все. Занавес. Наши оборжались, когда я им рассказал. Но бабам Шнапси нравится, вид у него… загадочный! Борода, крест, вечно в черном… Типа романтический герой, всегда на себя скорбный вид напускает, всем посетительницам жалуется: «Мое сердце разбито, расколото вдребезги…» Ну и прочую дребедень вещает. Женщины в очереди давятся, чтобы Шнапси утешить. Вот чего они в нем находят? Ну, тело красивое, «банки» на руках, на животе «кубики», растяжка хорошая, на шпагат легко садился и…

– Стоп, – скомандовала я, – теперь просто отвечай на мои вопросы. Точное название театра, где Шнапси работает, не помнишь?

– Нет. Вроде «Современная абстракция».

– Может, «Новая абстракция»?

– Точно! – обрадовался Коля.

– Адрес назови!

– Ремонтная улица, почти посередине, то ли двенадцатый дом, то ли десятый, можно в Интернете уточнить.

– Где находится клуб «Ликси»?

– Там же, на Ремонтной, почти впритык к театру.

– Заведения с такой вывеской на улице нет, – возразила я.

Коля переставил солонку, перечницу, сахарницу, он явно нервничал, поэтому не мог сидеть спокойно.

– Там есть кафе «Крошка Му» с бутербродами, в него никто не ходит, но точку не закрывают, потому что после десяти вечера она превращается в «Ликси», ночной клуб исключительно для своих. Просто войти с улицы в него нельзя, нужно иметь приглашение, или чтобы тебя привел постоянный член клуба. Там работают подпольные игровые автоматы, показывают мужской стриптиз, на втором этаже есть несколько комнат, они запираются… Ну, вы понимаете, – застрекотал стажер.

Я кивнула.

– Ясно, «Крошка Му» служит прикрытием для «Ликси», помеси борделя и игорного дома. Клиентура, полагаю, постоянная.