Шустрые ребята

забраковать в виду бесперспективности достойной отбивки вложенных

в них средств. А просто так сорить деньгами люди из высшего общества

почему-то не умели. они были уже готовы рыдать от бессилия, когда

сыну одного из них, очень смышленому тинэйджеру, пришла в голову

одна идейка. она заключалась в том, чтобы искать живописцев и по татусалонам. Причём он обещал сам принять участие в данных поисках. И вот примерно через пару дней одаренный подросток развернул

настолько кипучую деятельность, что о ней стало известно по всему городу. Не миновала кара сия и чуткие уши одного из работников

частного сыскного бюро с поэтическим названием «Иван да Марья». И когда она доложила обо всём своему шефу, тот принял незамедлительное решение оказать посильную помощь достойному дитяти. И уже с обеда Иван Непутин и свинка Марья тоже начали обходить

подобные салоны.

Вполне возможно самый древний из действующих в Кронштадте мастеров художественной татуировки Борис Изральевич Шпильман понуро брел по Июльской улице в сторону места своей работы, а именно тату-салона под названием «Мы лучшие». И хотя на улице было довольно жарко, ибо в июле всегда так, он был одет в замшевый пиджак. А всё потому, что с ним у него были

связаны одни из самых светлых воспоминаний., его подарил ему кореш ося, с которым они когда-то вместе частенько тусовались. Было

это в начале шестидесятых, в незабываемое время хрущевской оттепели. А потом их пути разошлись. И в память о друге Борису остался

лишь этот пиджак. Когда старец всё же добрался до салона, работа

в данном учреждении шла уже полным ходом. Но ему многое прощали, ведь таких мастеров можно было пересчитать по пальцам одной

ноги даже в самом Санкт-Петербурге, так что в Кронштадте он, ясное

дело, был своего рода достопримечательностью. — Борис Изральевич, — сказал директор, сам помогая Шпильману раздеться. — К вам

уже пришли.

— И чего они хотят, небось моё фирменное тату.

— Да нет, — немного помявшись, продолжил директор, — просто

поговорить.

285

Сергей Редькин. Шустрые ребята

— Странно, — сказал мастер и срочно поспешил в свой кабинет, понимая, что клиент и так его заждался.

— Здравствуйте, Борис Изральевич, — сказал высокий несколько

странного вида мужчина и протянул Шпильману руку. Тот машинально пожал её. — Будем знакомы, меня зовут Иван Непутин, я частный

детектив и моё присутствие здесь обосновано рамками одного очень

важного дела.

— Какого, если не секрет, гражданин начальник?

— Мне необходимо найти в ближайшее время, хотя бы одного, действительно чего-либо стоящего художника.

— Не поверите, но я и сам в молодости грешил тем, что писал

картины. Слава богу, что потом всё-таки взялся за ум и занялся, наконец, стоящим делом.

— Это татуировками что ли?

— Верно! И заработок стабильный, да и людям похоже мои работы

нравятся.

— А у вас хоть что-то с тех времен сохранилось?

— А то как же. Мы евреи народ бережливый.

— Как бы взглянуть на ваши произведения хотя бы одним

глазком.

— Так приходите ко мне в гости, и я вам всё покажу. Можете

даже сегодня. После восьми вечера я обычно уже дома. Вот вам мой

адрес, — сказав это, Шпильман протянул детективу свою визитную

карточку.

— Ну что, Машенька, уже девятнадцать тридцать, стало быть нам

пора уходить. Ведь до дома господина Шпильмана путь не близкий.

— Кто это там словно бы прячется за вашею спиною, — как бы

в шутку спросил Борис Изральевич, — уж не свинья ли. Ибо и он был

осведомлён о причудах детектива Непутина.

— Машенька, отставить маскировку, тебя всё равно уже раскусили. лучше сама предстань перед сиятельные очи господина Шпильмана, чтобы как бы чего не вышло.

— После того как Иван с Марьей были допущены в его квартиру, старый мастер тут же пригласил их взглянуть на картины. Ими была

уставлена вся кладовка.

— Надо же, сколько вы успели нарисовать. И всё это всего за несколько лет?!

— Что вы, дорогой мой ! Я и сейчас иногда балуюсь этим. Просто

я предпочитаю не говорить об этом.

286

VIII. Совсем гротески

— Кто это? — спросил Иван, пристально разглядывая написанный

темперой портрет совсем ещё молодого человека. — он мне кого-то

определенно напоминает.

— Это мой приятель ося. В то время мы с ним сильно дружили. Правда, потом наши пути, к сожалению, разошлись.

— А фамилия его, случаем не Бродский?

— Верно. А вы, Иван, сами-то откуда об этом знаете? он между

прочим стихи писал. У меня кстати пару его тетрадок завалялось. Хотите покажу?

— Даже очень. Потому что, если моя догадка подтвердиться, то, короче, где они?

— Сейчас принесу!

— Машенька, что скажешь? — сказал Иван и дал свинке понюхать

тетрадь. Марья внимательно обследовала её своим пятачком. После чего, немного подумав, одобрительно хрюкнула. — Так я и думал, — сказал

детектив Путилин. И честно поведал Борису Изральевичу Шпильману

абсолютно всё, что знал сам о человеке по имени Иосиф Бродский.

— Воистину пути господни неисповедимы, — сказал старый мастер и заплакал. Потом, отерев ладонью слезы, вежливо спросил:

— И сколько они могут теперь стоить??