Шут

— А… нет, Руальд… — Шут вертел головой во все стороны. Они миновали площадь, а затем несколько красивых домов, пока, наконец, через двери для слуг не вошли под своды Чертога. Шут следовал за матушкой, пытаясь рассмотреть все, что встречал на пути. Чудеса продолжались — он шагал по коридорам королевского дворца! Вот бы Дала удивилась…

— Идем, идем, — торопила его настоятельница. — Что-то подсказывает мне, насмотришься ты еще на эти стены…

Матушка вела его по бесконечным коридорам без окон, которые, как Шут узнал потом, были предназначены для слуг — чтобы не мелькали перед глазами у господ. То были мрачноватые темные переходы, но восторженному Шуту казалось, что ничего грандиозней он в жизни не видел. А потом они вошли в мастерскую мадам Сирень…

— Матушка Рейна! — высокая, прямая как палка швея радостно всплеснула руками, — Совсем не заходите к нам. А мои девочки так любят послушать ваши наставления! — она перевела взгляд на Шута. — А это у нас кто? Новый послушник?

— Нет, мадам Сирень, это… словом, я думаю, это наш новый шут, — услышав эти слова, он забыл, как нужно дышать. Неужели такое может быть? — Мальчика нужно приодеть. Сегодня вечером принц Руальд желает видеть его представление.

Госпожа Иголка загадочно хмыкнула и без лишних церемоний подтащила Шута к высокому окну.

— Птенец, — изрекла она, крутя его так и этак перед собой. — Матушка Рейна, где вы его взяли? Это ж не мальчик, а ходячие косточки. На что тут шить?

Но она сшила. И через несколько часов в келью, где, выйдя из лечебницы, уже несколько дней обитал Шут, принесли его первый костюм. Он был пестрым и ярким, таким неправдоподобно красивым, что Шут несколько минут просто не мог выпустить обновку из рук. Он трогал разноцветные лоскутки, сшитые воедино, перебирал звонкие бубенцы, водил пальцем по дорогой нарядной ткани ворота и манжет. Если ему дарят такой наряд… ведь он же сшит на заказ и больше никому не подойдет… значит это не на один раз. Ведь так? У Шута никогда не было одежды даже вполовину такой дорогой как эта…

В трапезную его проводил дворцовый распорядитель. Он послал за Шутом молодого слугу, а потом долго нудно наставлял в своем кабинете, как нужно вести себя перед королевской семьей и господами дворянами.

Шут его не слушал. Он сидел с умным лицом, а сам думал совсем о другом. О том, что мальчик, которого звали Шутенком, сегодня должен умереть. А вместо него родится совсем иная личность…

Он все сделал наоборот.

Он забыл, что такое скромность и смущение. Спрятал страх выглядеть дураком так глубоко, что и не сыщешь. Отбросил прочь благочестие и стыдливость, робость и застенчивость. Вечером в трапезную вошел дерзкий и насмешливый человек без имени и без прошлого. Он ходил на руках, кувыркался, танцевал, жонглировал факелами и улыбался так ослепительно, что мог бы затмить их свет.

Шут хорошо запомнил этот вечер — усталые глаза короля Берна, искренний хохот Руальда, кривую усмешку мальчишки Тодрика, удивленно-радостные лица дам и их родовитых мужей. В Солнечном Чертоге давно не было ничего подобного. С тех пор, как Его Величество начал хворать, количество развлечений во дворце только убывало. И тут вдруг — шут…

Он не помнил, как добрался до постели в ту ночь и как уснул.

Наутро ему сказали, что он официально назначен королевским шутом.

А в обед Руальд выдумал ему новое имя, и Шут стал Патриком.

Первое время было трудно, маска так и норовила слететь. Но постепенно он привык к новому образу. Привык к тому, что его окружает невиданная роскошь, что у него есть свои покои, что слуги готовы выполнять любое его поручение. Хотя принять последнее было особенно сложно.

Он привык к новому имени.

Он привык к покровительству принца Руальда и тихой ревнивой ненависти Тодрика. К равнодушию короля Берна, которого уже ничего не радовало. Его Величество угасал день ото дня. Он был еще не стар, но тяжелый недуг лишил короля сил и воли к жизни. Все понимали, что монарху осталось совсем немного… Солнечный Чертог в ту пору был мрачным местом. Музыкантов и артистов там не привечали.

Но Шут прижился.

И не потому, что как-то по-особенному делал сальто или пел. Главная его заслуга была в том, что он стал для старшего принца самым близким человеком… Шут и сам не понимал, отчего так вышло. Возможно оттого, что ему удавалось всякий раз оказываться рядом с Руальдом, когда тому важней всего было просто найти в ком-то понимание, поговорить по душам.

Так бывает…

3

В гавань входили с тяжелым сердцем. Никто не знал, какую встречу устроит брату принц Тодрик. Готовились к худшему.

Шут стоял на носовой палубе рядом с Руальдом. Он видел, как помрачнело лицо короля, когда в подзорную трубу тот отчетливо разглядел, что на пирсе их ждет внушительный по размерам отряд рыцарей Закатного Края. Руальд не питал лишних иллюзий по поводу намерений этих благородных сэров.

— Я думал, он не посмеет… — промолвил король. Стоявший рядом Дени лишь печально хмыкнул: